Буду ведьмой
Шрифт:
Я тут же в который раз поперхнулась. А я точно в другом мире, а?!
Но размышлять было решительно некогда, экран замерцал и явил нашему взору маленького человечка больше всего напоминающего мне нашего родного земного гнома. Хех… это я так и подумала? «Нашего» гнома, какая прелесть… Бородуль ожидаемо был с длинной окладистой бородой, ростом не больше метра, за поясом голубых штанишек здоровая такая сабля. Или секира. Или кинжал. В общем не знаю, что это было, в оружии я совсем не сильна, но определенно что-то опасное и большое. Размером едва ли не с самого бородуля.
— Ну ладно, это типа нашего гнома.
— Вампиры? — бабуля задумчиво почесала нос, — обрисуй-ка.
Я, как смогла, описала «злобных тварей», и Гиля (ух как длинно называть бабушку полным именем) всплеснула руками.
— Дык это ж нашенский клыкозуб. Ну-ка, глянь-ка. Я жадно впилась взглядом в экран, на котором существо, очень смахивающее на «нашего» вампира, увлеченно рассматривало в зеркало свои желтые зубы, в которых что-то определенно застряло.
— Фу-у, — я отпрянула от экрана, но перед глазами все еще стояла эта гадостная картина. Клыкозуб более всего походил на карикатурный образ вампира в картинках из интернета. Длинный, тощий, с прилизанными черными волосами и острым носом, носил красный плащ, красные глаза, и парочку длинных и тонких как зубочистки клыков. Вид при этом имел весьма комичный, и я бы совсем не удивилась, если бы узнала, что он еще и шепелявит.
— Ну хорошо… Эм… Ну а эльфы, о, точно, эльфы у вас есть? У нас во всех фэнтези они главные герои.
— Как хоть выглядят-то? — бабуля видно тоже так увлеклась процессом, что и думать забыла про остывающий чай.
Как смогла я обрисовала сказочных эльфов и ведьма дала команду:
— Дроник, покажи-ка нам что ль летунов.
Чтэ? Летунов? Я чуть не прыснула в кулак.
Экран замерцал и вот, спустя мгновение, нам предстала дивная картина: один в один «наш» сказочный эльф со всеми прилагающимися атрибутами (длинные светлые волосы, острые «ишачьи» ушки, кожаные крылышки за спиной) соблазняет какую-то доверчивую дамочку и готов вот-вот уже взять ее. Ну то есть парочка была весьма голой и симпатичной.
Гиля, как увидела сие непотребство, покраснела, словно девица и принялась тыкать в планшет куда ни попадя, пытаясь убрать картинку. Не знаю, может мне показалось конечно, но вроде бы я слышала тихий смех дроника.
— Все-все, — пропыхтела моя старушка, когда ей наконец удалось выключить игрушку, — остальное потом, в процессе обучения.
В итоге молча допивали остывший чай. Бабушка видимо никак не могла в себя прийти от вида крепкого мужского тела. А что, мне оно тоже понравилось…
Хотя я все больше думала о другом. Бабуля как-то подозрительно избегает темы нашего с ней родства, перескакивая с пятого на десятое. Вот и сейчас, когда я попыталась выяснить подробности, она сразу же убежала «попудрить носик». Видно было, что Гиля жутко волнуется и все никак не может начать разговор. Поэтому я решила взять инициативу в свои руки. В конце концов девушка я крепкая, в детском доме росшая. Я давно смирилась с тем, что сирота, поэтому любые известия о моей маме будут давно оплаканы.
— Я правильно понимаю, что моей мамы нет в живых? — первое что спросила я, когда бабушка появилась на кухне.
Ведьма угрюмо кивнула и отвернулась. Но быстро взяла себя в руки и продолжила:
— Наливай еще чай, рассказ будет долгим.
– Давным-давно, а
Гильотина замолчала и уставилась в стену. Мохноног, словно почувствовав, что подруге нелегко продолжать, потерся о ее ноги и запрыгнул к ней на колени. Я сидела с комом в горле, прекрасно понимая о ком идет речь. Наконец бабушка взяла себя в руки и продолжила:
— Девочка родилась крепкая и Илия пролила много слез, прежде чем смогла расстаться с ней. О чем она жалела потом всю жизнь. Мать девушки была очень строга с ней, — вздохнула бабуля и снова ненадолго замолчала.
— Матерью Илии была ты, бабушка? — тихо спросила я.
Та, не поднимая на меня глаз, кивнула.
— В общем ей было всего восемнадцать, в голове все что угодно — учеба, подружки, наряды, только не ребенок… Она испугалась и запуталась. Ох, если бы она только сказала, да неужто я, неужто я бы ее отругала?! — тут Гиля не выдержала и заплакала.
Что тут скажешь? Я тихонько сделала знак Мохноногу, чтобы оставил нас ненадолго и подошла к бабушке. Ласково обняла ее и погладила по голове. Тут только я поняла, какая она маленькая и худенькая. Тихо вздрагивали сухонькие плечики, аккуратный пучок немного растрепался, а руки на моих плечах мелко-мелко тряслись. Так мы и сидели какое-то время, пока бабушка не выплакала все слезы.
— Куда она дела ребенка? — спросила я, когда бабушка успокоилась и кивнула мне на чайник, сиротливо остывавший на плите.
О! Еще одно знакомое приспособление. Я попыталась найти кнопочки и рычажки, а заодно и спички, но Гиля махнула на меня рукой. Потом что-то шепнула и щелкнула пальцами. И под чайником тут же вспыхнуло синее пламя. Я охнула от удивления и даже потрогать его попыталась.
— Не тронь! — услышала я громкий окрик и тут же резко убрала руку от плиты. — Если огонь магический — это не значит, что он не может обжечь! — наставительно изрекла Гиля.
— Так куда Илия дела ребенка? — пришлось снова повторить свой вопрос.
— Они с подругой не нашли ничего лучше, чем отправить ее в другой мир. У нас, знаешь ли, нет детских домов и просто так сбагрить куда-либо ребенка невозможно.
— А если ребенок сирота?
— Значит его возьмут любые родственники. А если нет родственников, то соседи, или учителя. В общем у нас не сдают детей. За оставленного на произвол судьбы ребенка полагается смертная казнь.
Бабушка явно говорила с укором на мой мир. И честно говоря я была с ней полностью согласна. Сколько уж у нас брошенных детей — никогда не сосчитать.