Буду завтра. Встречай (сборник)
Шрифт:
– Да ладно! Как тебе не стыдно! Слушай! – ее глаза заблестели. – У меня идея! Ты же все равно торчишь в Москве! Напиши за меня! Гонорар твой. Умоляю, хочешь на колени встану! При всех!
Написать о Милоше…
Перед глазами возникло видение: таз с булькающим огненно-оранжевым варевом и деревянная ложка с захлебнувшейся осой.
– Нет! – я замотала головой, – у меня полно работы.
Я стала вырываться из ее цепких рук.
– Умоляю! – в Лилькиных глазах закипали слезы.
– Ладно, – коварно улыбнулась я, – я напишу. А за это посидишь со старухой Розовой,
– Идет! – просияла Лиля. – Я согласна!
– Давай координаты своего доктора Айболита! – Я приготовилась записывать.
– Только… – она нахмурила свой узкий лобик, – он не станет напрямую давать интервью.
– Приехали! Как же я буду писать?
Лилька замолчала, обдумывая, как бы половчее сбагрить мне неудобную статью.
– Придумала! – закричала она, – сделай у него операцию! Интервью с операционного стола! Супер! Журналистское расследование! Материал века!
– Ты в своем уме? – ужаснулась я.
– Да ладно, кому нужен этот бесполезный отросток! Ты же мучаешься, а тут тебя, можно сказать, по блату в хорошие руки пристраивают!
– Нет! – крикнула я и, резко развернувшись, стала пробиваться локтями сквозь толпу к выходу.
Но любопытство и азарт заполнили меня до отказа еще по пути домой. А вдруг ОН меня помнит? Вдруг он ВСЕ помнит? И самый важный вопрос – вдруг он ждет?
Вернулась я в этот вечер рано. Старуха Розова с удовольствием попила чайку с пирожными, обрадовалась привету от любимого сыночка и, ограничившись только маникюром с моим розовым лаком от «Живанши», милостиво отпустила меня спать.
Следующим утром Лилька разбудила меня телефонным звонком ровно в семь часов.
– Я обо всем договорилась, – затараторила она.
– О чем ты? – спросонья я в самом деле не поняла.
– Не придуривайся! Я о докторе Милоше. Он как раз сейчас свободен. Короче, ты едешь сегодня в 133-ю больницу, поднимаешься на третий этаж и спрашиваешь Семена Израилевича. Он дает тебе бумажку, и ты летишь на второй этаж, в кабинет № 13, к Инге Альбертовне. Она выдает тебе очередную бумажку, с которой ты мчишься в свою родную поликлинику, делаешь там анализы и получаешь направление на операцию.
– Ну, ты загнула! – расхохоталась я. – Где же это видано, чтобы в районной поликлинике все делали за один день!
– Не бойся, Инга напишет тебе такую бумажку, что они тебя на руках до больницы донесут! А на следующий день с вещами приходи в приемный покой. Тебя распределят в палату, которую курирует Милош. Да, не забудь Инге сунуть конвертик.
– Какой конвертик?
– Сто долларов, – безмятежно отозвалась Лиля.
– Ну, ты нахалка! Я режу свой здоровый орган да еще должна за это заплатить? Ты в своем уме? Пиши о своем докторе сама!
– Как же? – опешила Лиля, – мы сегодня улетаем!
– Будешь пописывать на пляже в перерывах между сеансами любви, – отрезала я.
– Ну, не ожидала от тебя такого, – прошипела Лиля, – хорошо, сто долларов я тебе возмещу. Шантажистка ты несчастная!
Два
…Три месяца в далеком девяносто первом Игорь был рядом. Он звонил по десять раз в день, после работы заезжал за мной или приводил к себе в больницу. Мы пили чай, целовались и разговаривали ночи напролет! С ним было надежно. Как в герметичном скафандре космонавта.
Я досконально изучила его лицо, фигуру, оттенки интонаций, походку. Стоило мне высказать любое желание – оно выподнялось, как в сказке о золотой рыбке. Ужины в ресторане, театры, редкие книги, деликатесы…. Кто знает, что бы я ответила, если бы он предложил мне выйти замуж? Наверное, согласилась бы… Но момент был упущен, для меня он все больше становился товарищем, а не возлюбленным. А он продолжал любить…
И вот я уже стала подмечать мелкие недостатки, смешные промахи; морщиться от «врачебных анекдотов», грубить в ответ на неловкие шутки, капризничать. Он же продолжал «душить меня в объятиях», не отпуская от себя ни на шаг. «Я вас любил так искренно, так нежно, как дай вам бог любимой быть другим», – часто цитировал он Пушкина.
Жизнь на два дома была для него мучительна – я это видела. Он похудел, под глазами залегли тени. А он ведь еще два раза в неделю должен был стоять у операционного стола!
– Езжай домой, – часто выпроваживала я его вечерами, – выспись хотя бы! Пусть жена тебя покормит, из меня сам знаешь, какой кулинар!
Он кивал и виновато улыбался.
– Да дома тоже шаром покати. Надо ехать по магазинам, базам, к своим бывшим пациентам, добывать еду. Таня так устает в школе.
Интересно, догадывалась ли жена о наших отношениях? Игорь никогда не развивал эту тему. И я, проявляя деликатность, никогда об этом не спрашивала. Эта половинчатость, неустроенность, свидания второпях измучили меня. В то время я получила постоянную работу редактора в дорогом глянцевом журнале для женщин, стала увереннее в себе и однажды, когда он позвонил мне на работу, вдруг выпалила в трубку:
– Знаешь, хватит. Я больше ничего не хочу. Считай, что у нас все.
В трубке воцарилось молчание.
– Я заеду сегодня.
– Зачем?
– Обсудить. Нельзя же так, сразу.
– Можно. И нужно. – И я первой бросила трубку.
Мы встретились еще один раз, совершенно случайно. Посмотрели друг на друга и разошлись в разные стороны. А через полгода я вышла замуж за Ингмара. Утром после брачной ночи первой мыслью была мысль об Игоре. «Вот тебе!» – мстительно проговорила я вслух. Но кому я мстила?