Будущее есть. Горизонты мечты
Шрифт:
— Ага, — подтвердил Телемах.
Пенелопа взяла его за руку, отвела в дом, принесла градусник и велела измерить температуру.
— У тебя что-то болит, сынок? — спросила она.
Телемах покачал головой. Оказалось, что это больно.
— Тошнит немножко, — признался он. — Голова кружится, в ушах шумит.
Пенелопа покачала головой:
— Наверное, солнечный удар. Ты почему опять не надел панамку? Пойду, поищу в аптечке, кажется, детский тейленол еще оставался.
Как только она
— Ну что, герой? — ехидно спросила она. — Как самочувствие?
— Паршиво, — честно ответил Телемах.
— А еще туда же! Будущий космонавт! «Самочувствие хорошее, настроение бодрое»!
— Ну, Афина, если еще ты будешь меня космонавтом дразнить… И так полшколы издевается…
— Эх ты. И не говори, что тебя не предупреждали!
Афина взяла за руку Телемаха, нащупала пульс, потом велела вынуть термометр, посмотрела температуру, спросила:
— Тошнота не проходит?
— Нет. Пить хочется…
— Н-да, — изрекла Афина. — Бэр 120 ты получил, дружок.
Афина замолчала и стала ждать, что Телемах на это скажет.
— Ладно, — наконец не выдержала Афина. — Я, конечно, поступаю очень непедагогично, но мне тебя жалко. Минуточку.
Она исчезла и тут же возникла снова.
— Асклепий, к сожалению, на вызове, но я уговорила Аполлона тебя осмотреть.
— Ой, нет, только не Аполлон! — слабо пискнул Телемах.
— Ты что же, испугался, космонавт?
— Не-ет, — не очень уверенно сказал Телемах.
Впрочем, было уже поздно. Посреди комнаты из столба огня возник Аполлон в белом халате, лавровом венке, надетом поверх шапочки с красным крестом, с фонендоскопом и неизменным золотым луком на плече. Телемах сразу же выпрямился и подобрался. Аполлон мельком взглянул на него и еле заметно усмехнулся. Телемаха от этой усмешки пробил холодный пот.
— На что жалуемся, пациент? — осведомился Аполлон, в упор разглядывая Телемаха из-под очков. — Головная боль? Расстройства пищеварения? Рвота есть? А нарушения сна?.. Так-так…
Аполлон стремительно пересек комнату, присел к столу, извлек из воздуха ручку и пухлую историю болезни, принялся строчить в ней, потом велел Телемаху вытянуть правую руку вперед ладонью вниз и удовлетворенно констатировал, что пальцы у него дрожат, спросил, сдан ли анализ крови на количество лейкоцитов, диагностировал:
— Ну что ж, первичная реакция достаточно выражена, без сомнения, это лучевая болезнь средней тяжести. Необходим строгий постельный режим, сейчас я выпишу рецепты, принимать три раза в день по одной таблетке после еды…
— Э-э, Аполлон, а нельзя ли как-нибудь… э-э, ну, побыстрее, что ли? — робко вмешалась Афина. — Все-таки у мальчика занятия в школе, завтра кросс, ему не желательно пропускать…
— В
— Спасибо, — с трудом выговорил Телемах.
— Да не за что, — уронил Аполлон. — Тривиальный случай. Будь здоров, мальчик. Не огорчай родителей.
И исчез в пламени.
Афина откровенно перевела дух.
— Надеюсь, это послужит тебе хорошим уроком, Телемах, — сказала она строго, потом добавила. — По правде сказать, недолюбливаю я этого товарища. Чтобы не сказать побаиваюсь. Дело он, конечно, свое отлично знает, но тип он непредсказуемый. Что у него на уме никогда не поймешь. Если что не по его, может и убить не задумываясь, ни за что ни про что… Но ты ему, кажется, понравился. Впрочем, спаси бог от таких друзей… О, твоя мама возвращается. Ну, привет ей, я пошла.
Афина исчезла.
— До встречи, спасибо, — в пустоту сказал Телемах.
В комнату вошла Пенелопа, неся травяной отвар и детский тайленол.
— Ты что, Телемах, сам с собой разговариваешь? — с тревогой спросила она. — Или у тебя бред?
— Нет, — ответил Телемах, поднимаясь. — Со мной уже все в порядке.
— А какая у тебя температура?
— Нормальная.
— Неужели? Где градусник? Гм, и правда, — Пенелопа снова потрогала лоб Телемаха. — . А как самочувствие?
— Замечательно.
— Странно. Ничего не понимаю. Что произошло? — Пенелопа посмотрела Телемаху в глаза.
— Ничего, — сказал Телемах. — Все нормально.
Пенелопа вздохнула и, заложив руки за спину, стала ходить туда-сюда по комнате.
— Я должна серьезно с тобой поговорить, Телемах, — наконец сказала она со вздохом.
Телемах напряженно кивнул и стал соображать, что же он за последнее время натворил. Плохих оценок он не получал уже давно, и мама об этом знает, она в дневнике расписывалась. Подрался вчера с Диофилом? Так за дело же! Разве можно было спокойно слушать, что этот придурок нес о национальном герое Ахилле?! Кроме того, маме неоткуда об этом знать. Что еще? Кажется, ничего страшного он больше сделать не успел…
— Телемах, — начала Пенелопа, — этот новенький мальчик, с которым ты подружился, спартанец…
— Стратоген?
— Да, кажется… Он не наркоман?
Телемах поморгал, спросил:
— С чего ты взяла?
— Нет, ты ответь, — настаивала Пенелопа.
— Не знаю, — с некоторым раздражением сказал Телемах. — Что, я буду людям такие вопросы задавать? Он спортсмен. Лучший аэроболист в нашей школе.
— Ясно, — вздохнула Пенелопа. — Телемах, Эвриклея недавно стирала твой хитон и нашла в кармане шприц…