Будущее, ХХ век. Исследователи
Шрифт:
Мало того, что мы оказались бессильны перед этими канализаторами. Это было бы еще ничего. В конце концов, нас никто никогда не учил, как с ними обращаться. Были мы еще жидковаты, да и зеленоваты, пожалуй.
Мало того, что все надежды получить хотя бы наш Черный Ящик и нашего Говоруна развеялись в дым после вчерашней исторической беседы у подъезда гостиницы. В конце концов, противник обладал таким мощным оружием, как Большая Круглая Печать, и нам нечего было ей противопоставить.
Но речь теперь шла о всей нашей дальнейшей судьбе.
Исторический разговор у подъезда происходил примерно так. Едва я подогнал запыленную машину к гостинице, как на крыльце возник из ничего
Э д и к. Простите, Лавр Федотович, не можете ли вы уделить мне несколько минут?
Л а в р Ф е д о т о в и ч (сопит, облизывает комариные волдыри на руке, ждет, пока ему откроют дверцу машины).
Х л е б о в в о д о в (сварливо). Прием окончен.
Э д и к (сдвигая брови). Я хотел выяснить, когда будут исполнены наши заявки.
Л а в р Ф е д о т о в и ч (Фарфуркису). Пиво — это от слова «пить».
Х л е б о в в о д о в (ревниво). Точно так! Народ любит пиво.
В с е (лезут из машины).
К о м е н д а н т (Эдику). Да вы не волнуйтесь, в следующем же году рассмотрим ваши заявочки…
Э д и к (внезапно осатанев). Я требую прекратить волокиту! (Встает в дверях, мешая пройти.)
Л а в р Ф е д о т о в и ч. Грррм… Затруднение? Товарищ Хлебовводов, устраните.
Э д и к (зарываясь). Я требую немедленного удовлетворения наших заявок!
Я (уныло). Да брось ты, безнадюга все это…
К о м е н д а н т (испуганно). Христом-богом… Пресвятой богородицей Тьмускорпионской… Молю…
Безобразная сцена. Х л е б о в в о д о в, остановленный Э д и к о м, измеряет его взглядом с головы до ног. Э д и к поспешно сбрасывает излишки ярости в виде маленьких шаровых молний. Вокруг собираются Л ю б о з н а т е л ь н ы е. Возглас из открытого окна: «Дай ему! Чего смотришь! По луковке!» Ф а р ф у р к и с что-то торопливо шепчет Л а в р у Ф е д о т о в и ч у.
Л а в р Ф е д о т о в и ч. Грррм… Есть мнение, что нам надлежит решительнее продвигать нашу талантливую молодежь. Предлагается: товарища Привалова утвердить в должности шофера при Тройке, а товарища Амперяна назначить врио товарища заболевшего Выбегаллы с выплатой ему разницы в окладе. Товарищ Фарфуркис, подготовьте проект приказа. Копию — вниз. (Идет на Эдика.)
Врожденная вежливость Э д и к а берет верх над всем прочим. Он уступает дорогу и даже открывает дверь перед пожилым человеком.
Я (ошеломлен, плохо вижу и плохо слышу).
К о м е н д а н т (радостно пожимая мне руку). С повышением вас, товарищ Привалов! Вот все и уладилось…
Л а в р Ф е д о т о в и ч (задержавшись в дверях). Товарищ Зубо!
К о м е н д а н т. Слушаю!
Л а в р Ф е д о т о в и ч (шутит). Была вам, товарищ Зубо, сегодня баня, так сходите вы теперь сегодня в баню!
Жуткий хохот удаляющейся Тройки.
ЗАНАВЕС
Вспомнив эту сцену, вспомнив, что отныне и надолго мне суждено быть шофером при Тройке, я раздавил окурок и прохрипел:
— Надо удирать.
— Нельзя, — сказал Эдик. — Позор.
— А оставаться — не позор?
— Позор, —
Я застонал, но не нашел, что возразить.
Мы умылись и оделись. Мы даже позавтракали. Мы вышли в город, где все люди были заняты полезным, нужным делом. Мы угрюмо молчали, мы были жалки.
У входа в Колонию на меня вдруг напал из-за угла старикашка Эдельвейс. Эдик выхватил рубль, но это не произвело обычного действия. Материальные блага старикашку более не интересовали, он жаждал благ духовных. Он требовал, чтобы я включился в качестве руководителя в работу по усовершенствованию его эвристического агрегата и для начала составил бы развернутый план такой работы, рассчитанный на время его, старикашки, учебы в аспирантуре.
Через пять минут беседы свет окончательно стал мраком перед моими глазами, горькие слова готовы были вырваться и страшные намерения близились к осуществлению. В отчаянии я понес какую-то околесицу насчет самообучающихся машин. Старик слушал меня, раскрыв рот, и впитывал каждый звук — по-моему, он запоминал эту околесицу дословно. Затем меня осенило. Как опытный провокатор я спросил, достаточно ли сложной машиной является агрегат Машкина. Он немедленно и страстно заверил меня, что агрегат невообразимо сложен, что иногда он, Эдельвейс, сам не понимает, что там и к чему. «Прекрасно, — сказал я. — Известно, что всякая достаточно сложная электронная машина обладает способностью к самообучению и самовоспроизводству. Самовоспроизводство нам пока не нужно, а вот обучить агрегат Машкина печатать тексты самостоятельно, без человека-посредника, мы обязаны в самые короткие сроки. Как это сделать? Мы применим хорошо известный и многократно испытанный метод длительной тренировки. („Метод Монте-Карло“, — вставил, слегка оживляясь, Эдик.) Да, именно Монте-Карло. Преимущество этого метода — в простоте. Берется достаточно обширный текст, скажем, „Жизнь животных“ Брема. Машкин садится за свой агрегат и начинает печатать слово за словом, строчку за строчкой, страницу за страницей. При этом анализатор агрегата будет анализировать… („Думатель будет думать“, — вставил Эдик.) Да, именно думать… И таким образом агрегат станет у нас обучаться. Вы и ахнуть не успеете, как он начнет печатать сам. Вот вам рубль подъемных и ступайте в библиотеку за Бремом».
Эдельвейс поскакал в библиотеку, а мы, несколько ободренные этой маленькой победой над местными стихиями, первой нашей победой на семьдесят шестом этаже, пошли своей дорогой, радуясь, что с Эдельвейсом теперь покончено навсегда, что настырный старик не будет теперь путаться под ногами и мучить меня своей глупостью, а будет мирно сидеть себе за «ремингтоном», колотить по клавишам и, высунув язык, срисовывать латинские буквы. Он будет долго колотить и срисовывать, а когда мы покончим с Бремом, то возьмем для разгона тридцать томов Чарлза Диккенса, а там, даст бог, примемся и за девяностотомное собрание сочинений Льва Николаевича со всеми письмами, статьями, заметками и комментариями…
Когда мы вошли в комнату заседаний, комендант что-то читал вслух, а канализаторы вкупе с Выбегаллой слушали и кивали. Мы тихонько сели на свои места, взяли себя в руки и тоже стали слушать. Некоторое время мы ничего не понимали, да и не старались понять, но довольно скоро само собою выяснилось, что Тройка занята сегодня разбором жалоб, заявлений и информационных сообщений от населения. Федя раньше рассказывал нам, что такое мероприятие проводится еженедельно.
На нашу долю выпало заслушать несколько писем.