Будущее непределенное

Дункан Дэйв

— И что вы думаете об этом, мистер Уотсон?

— Мне хотелось бы знать, что такого сделал Экзетер, что могло так встревожить его противника. Вы, несомненно, правы: в отличие от нас Зэц считает его серьезной угрозой. — Джамбо замолчал, машинально потирая свой длинный нос. Может, он думал, не ошибался ли он все это время насчет «Филобийского Завета»? Что требуется, чтобы человек сменил точку зрения, которой придерживался на протяжении тридцати лет? — Капитан Смедли считал, что у Экзетера могут быть припрятаны в рукаве два-три трюка, — пробормотал он, обращаясь скорее

сам к себе, нежели к ней.

— И вы собираетесь повидать Эдварда?

Он поднял на нее взгляд, и в нем блеснул вызов.

— Его нужно поставить в известность о том, что произошло здесь сегодня. В загоне два дракона, и луны сегодня яркие.

— Только два?

Джамбо встал из-за стола.

— Только два. Пойду переоденусь, уложу мешок — и в путь. Никаких прощаний, никаких распоряжений, никаких споров.

И никаких условий или вопросов — только вызов. Она могла бы ожидать этого от Джамбо. Если он предатель… если Эдвард верит, что Джамбо предатель, он не поверит его рассказу. Если он не предатель, бояться нечего. К удивлению Алисы, она тоже встала. Впрочем, возможно, это все бренди.

— План звучит вполне убедительно. Ведите же, дорогой Уотсон.

26

Некоторое время Дош просто стоял и ждал, опершись на камень, глядя на то, как поднимается над Ниоллендом большой диск Трумба. Интересно, будет ли сегодня затмение? Он смотрел на догорающие в ночи костры паломников и думал о том, сколько спит рядом с ними хорошеньких девиц и смазливых юнцов и сколько он еще будет хранить обет целомудрия. Еще он гадал, почему ему недостает здравого смысла убраться подальше от этих патетических сборищ с проповедями, пока они не обернулись кровавой бойней.

— Дош? — послышался шепот, и он подпрыгнул, как кузнечик.

Он и не заметил, как тот подошел. Это был Д'вард, конечно, только теперь он снял свое монашеское облачение, оставшись лишь в набедренной повязке и сандалиях. Его тело отсвечивало в свете луны зеленым. Переодетый Д'вард означал серьезные неприятности. Может, он тоже решил сделать ноги, пока все идет гладко?

— Д'ва… Освободитель?

— Как твои ноги сегодня?

— Красивы как всегда.

Смешок.

— Я не это имел в виду, распутник несчастный. Сможешь добежать до Ниола и обратно до рассвета?

— Мог когда-то. Могу попробовать.

— Тогда побежали! — Д'вард повернулся и устремился вниз по склону.

Бежать по острым камням было нелегко, но, когда они нашли тропу, Дош смог догнать Д'варда и держаться рядом с ним. Тот с самого начала взял слишком быстрый темп — слишком быстрый для того, чтобы поддерживать его всю ночь.

— Я и не знал, что ты тоже бегун.

— Я могу чуть сбавить, если хочешь.

Что все это значит? Дош добавил к длинному списку вопросов еще один, но, прежде чем он успел открыть рот, Д'вард заговорил сам:

— Это может быть опасно.

— Я подозревал, что так и будет. С кем мы будем говорить на этот раз?

— С Висеком.

— Великие боги!

— Нет, не великие.

Так они бежали примерно милю, и все

время Дош обдумывал эту поразительную новость, удивляясь сам себе, почему он все еще не повернул и не бежит в противоположном направлении. Теперь-то он понимал, почему Освободитель не взял с собой телохранителей: что может поделать Сотня с Прародителем? Но «опасно» сюда не очень подходит. Это чудовищное преуменьшение. «Самоубийство» подошло бы гораздо лучше. Самое меньшее, чем мог отделаться Освободитель, — это лишиться языка за богохульство; его спутник мог рассчитывать, если повезет, на пожизненное заключение в шахтах.

— Это станет поворотным моментом, — сказал Д'вард.

— Или финалом!

— Разумеется. И все равно интересно. Мне показалось, тебе тоже будет интересно. Я рад твоему обществу, но можешь вернуться, если хочешь.

Они продолжали бежать. Дорога была пуста, по обе стороны ее темнели крестьянские домишки. Трумб заливал мир сказочным светом, от которого вода в прудах, каналах и ямах казалась зеленой. Красная луна просто висела у них за спиной. Ниолийские ночи всегда полны странных, ни на что не похожих растительных запахов.

Дош обрел второе дыхание. Наконец-то он остался наедине с Д'вардом, так что может получить ответы на кое-какие вопросы.

— Если верить «Завету», Освободитель должен был прийти в этот мир пять лет назад, и его выхаживал кто-то по имени Элиэль с помощью дочери Ирепит.

— Так и было.

— Так ты знал, что один из богов… самозванцев… на твоей стороне?

Д'вард рассмеялся:

— Ты становишься отличником. Нет, ты всегда был отличником. Ты прав. Когда я решил прекратить сопротивляться пророчествам и стать Освободителем, я первым делом направился в Таргвейл пообщаться с нашим старым знакомым, Прилисом, еще раз. Он помог мне определиться. Потом я пошел на север, в Ринувейл, к Ирепит. Она тоже помогла мне. Она послала меня в Джоал повидаться со своей начальницей.

— Ты имеешь в виду Деву?

— Конечно. Астина не особо обрадовалась нашей встрече — в настоящее время она самая слабая из всех Пятерых, так что нервничает. Однако она обещала разобраться со всеми Жнецами, которых Зэц мог наслать на меня в Джоалвейле.

Это объясняло многое. Дош продолжал бег, слыша только свое тяжелое дыхание, шлепанье ног по грязи и трели далеких соловьев. На небе — ни облачка, и редкие звезды могли сравниться яркостью с полным Трумбом.

— Так, значит, эти недоумки, утверждающие, что они бывшие Жнецы…

— Не смейся над ними! Жалей их. Астина обезоружила их, но не забывай — они Жнецы. И у них полно жутких воспоминаний, с которыми им предстоит жить.

Это, подумал Дош, их проблема, не его.

— Но это в Джоалвейле. А что в Носоквейле?

— Там тоже. Астина пообещала не мешать мне жить во всей Джоалийской империи. Ирепит сделала то же самое в Ринувейле. Они дали мне время спустить судно на воду.

— А здесь, в Ниолвейле?

— Здесь я сам по себе. Помнишь, я предупреждал тебя, что здесь мы будем играть на настоящие деньги? Увидишь движущуюся черную тень — сразу же кричи.