Будущее в подарок
Шрифт:
Отец Питера Олег Морев стал невозвращенцем. Он был родом из старой театральной семьи, закончил балетную школу, танцевал в Большом в кордебалете. Ненавидел советскую власть, ибо знал от отца и деда многое, жителям СССР тогда почти не известное, – о том, как пришли к власти большевики, о том, что они творили в Гражданскую войну, о репрессиях, которые начались задолго до тридцать седьмого года. Морев тихо ушел из гостиницы, когда театр был на гастролях в Лондоне. Попросил политического убежища, но воздержался от каких-либо громких заявлений, к которым его склоняли. Он ненавидел ту власть, но любил Россию. Эту любовь Олегу удалось передать сыну.
Мать Питера была младшей дочерью
В семье Питера говорили на русском. Мать уделяла много внимания тому, чтобы он читал русские книги, причем не только беллетристику, но и историческую литературу – Карамзина, Ключевского, Сергея Соловьева. Любые гастроли из Советского Союза были предметом их благожелательного внимания. Вот почему он прекрасно знал русский язык и говорил, в отличие от многих выходцев из России, без всякого акцента. Как, впрочем, и по-английски.
С дедом Петром он виделся довольно часто. Когда Питер был подростком, они гуляли в Гайд-парке или Грин-парке неподалеку от Букингемского дворца, а позже, когда Питер вырос, ходили в паб выпить пива. Дед любил его. Своего московского деда, Владимира Морева, Питер так и не увидел – тот умер в конце восьмидесятых, незадолго до того, как наступили новые времена, и в Россию стало можно ездить. Питер отправился в Москву вместе с отцом в девяносто втором. Их встречала бабушка, Анна Сергеевна. Она была совсем старенькой. Заплакала, впервые увидев Питера. Москва поразила своей красотой и запущенностью. Питер гулял по старым улицам с таким чувством, словно бывал здесь прежде, словно вернулся сюда после долгого отсутствия. Город, столь не похожий на Лондон, не казался ему чужим.
«Я — русский, хотя вырос в Англии, – размышлял он, по-прежнему глядя в серебристый потолок. – Тот язык, на котором мне привычнее думать, – русский. – И тут странный вопрос явился к нему. – Что такое Россия? Где она? Это земля? Это язык? Это люди? Это история? Что именно? Евреи не уберегли свое древнее государство, но в течение двух тысячелетий сохраняли свой народ, культуру. И наступил момент, когда Израиль возродился. А вот греки и болгары утеряли свой облик, стали похожи на завоевавших их турков, но сохранили, помимо территории, веру и культуру. Зато албанцы и прежний облик утратили, и веру сменили, превратились в мусульман. Выходит, перестали быть албанцами? Нет Албании? Есть. Это другая Албания, чем могла бы быть. Но кто об этом сожалеет? По крайней мере, не албанцы. Что касается Англии, то бриттов еще Бог знает когда вытеснили во Францию, в тамошнюю Бретань, Англию уже больше тысячи лет населяют англосаксы, правда, вместе с потомками кельтов, пиктов и гэлов, и все они после возникновения Унии в тысяча семьсот седьмом году гордо именуют себя британцами. Ну и что?.. А если сформулировать так: Россия – это страна, где говорят по-русски… Это ничего не дает. Оказалось, что сейчас во многих странах Европы говорят по-русски. Значит, там Россия? Отчасти, да. Но лишь отчасти. Можно сформулировать условие жестче: Россия – страна, где говорят только по-русски. Но в России никогда
Питер не заметил, как заснул.
Через какое-то время его разбудил шум. Он открыл глаза. Робота рядом не увидел. Питер повернул голову. Робот стоял подле входной двери. И больше в палате никого не было.
– Что-нибудь надо? – раздался приглушенный голос робота.
– Нет, – выговорил Питер, опустил голову на подушку и тотчас уснул.
Глава 3
Проснувшись, он увидел доктора Андерсон. Она сидела рядом с кроватью.
– Доброе утро. – Ее лицо было привычно деловитым, излучавшим уверенность. – Как вы спали?
– Прекрасно. – Питер ухмыльнулся. – Мне надо привести себя в порядок.
– Идите. Вы уже освоили этот маршрут.
Робот немедленно подъехал к нему, помог подняться, пройти до туалета. Вернувшись в палату, Питер вспомнил о коротком пробуждении посреди ночи.
– Вы не знаете, что за шум был… даже не знаю, в котором часу?
– Маленькое происшествие, – лишенным всяких эмоций голосом отвечала она. – Неизвестный пытался проникнуть в палату. Но, увидев робота, ретировался.
Питер недоверчиво усмехнулся.
– Его напугала железка?
– Эта «железка» одета в арамид, стрелять в нее бесполезно, а хватка у нее мертвая – не вырвешься. К тому же она делает видеозапись происходящего. Так что этот неизвестный поступил правильно.
– А что такое арамид?
– Материал, из которого делают бронежилеты.
– Кевлар уже не используют?
– Мне такое название не знакомо.
Выходило, что робот – не только заботливая нянька, но и надежный охранник. Питер с довольным видом покосился на творение разума.
– А что показывает видеозапись?
– Человека, заглянувшего в вашу палату и тут же отпрянувшего, как только он увидел робота. Лицо получилось плохо – расстояние большое, и человек все время в движении. Ясно только, что это мужчина. Кроме того, если его проникновение в это здание не обратило на себя внимания, значит, у него есть право на проход. Так что, либо он – сотрудник ВБР, либо работает в госпитале.
Питера это сообщение ничуть не насторожило.
– Какой-нибудь санитар проявил любопытство. Но, увидев робота, испугался.
Она медленно покачала головой из стороны в сторону.
– Уже провели анализ дверной ручки с целью определить ДНК человека, открывавшего дверь. Результат отрицательный. Следы отсутствуют. Скорее всего, он был в перчатках. Санитары по зданию в перчатках не ходят. И потом, сейчас эту работу, как и работу уборщиков, выполняют роботы.
Получалось, что все серьезнее, чем ему думалось. Он через силу усмехнулся.
– Моей жизни угрожает опасность?
– Думаю, да. – Ее лицо хранило серьезность. – Но мы изначально учитывали данный фактор.
«Учитывали данный фактор? – выхватил слова его мозг. – Что это означает? Что мой возврат к жизни через полвека – некий проект? Я – подопытный кролик? Или приманка? Очень интересно…»
Питер думал о том, как половчее сформулировать вопрос, но тут дверь открылась, в палату вошли Давид Кацав и Мохамед Ашруни. Приветливо поздоровались, Кацав приблизился к Питеру, а его ассистент начал разворачивать свой прибор.
Пижама была снята. Питер в некотором смущении покосился на доктора Андерсон – та не стала даже отходить, просто отвернулась и смотрела в сторону.