Будущего.net

Шалыгин Вячеслав Владимирович

— Анна, выключай передатчик, пока тебя не засекли! Лежи в укрытии и не высовывайся! Мы все уладим…

Тысячи вражеских диверсантов высокого класса… не так-то просто «уладить», но выбора не было. Для начала следовало отойти в центр лагеря и соединиться с караульным подразделением…

В эту минуту из окон ближайших казарм вырвались языки пламени, и один за другим прогремели три взрыва. Тишина затрещала по швам и лопнула. Лагерь и ближайшие городские кварталы тотчас наполнились грохотом, злой перебранкой автоматического оружия и басовитым рокотом крупнокалиберных пулеметов. Сверху эту музыку придавил вой морских сирен. На высотных домах и вышках вспыхнули десятки прожекторов. В их лучах стало видно, что же происходит на самом деле. Со стороны моря приближался бесконечный поток черных теней. Они выходили из воды, сбрасывали акваланги и тут же бросались в бой. Сопротивление им оказывали

пока только караульные и уцелевшие после первого бесшумного удара бойцы. Не будь штурм таким внезапным, отбить атаку не составило бы труда, но пока все складывалось не слишком удачно. Первую линию береговой обороны диверсанты прошли без единой потери, вторую частично захватили, частично обошли. Оставалась третья, самая укрепленная, но сколько она продержится, если сейчас же не организовать полноценную огневую поддержку и не собрать силы для контратаки, — предположить было трудно. Ко всему прочему, пожар на восточной окраине свидетельствовал о том, что штурм начался сразу с двух сторон.

— Надо отойти за третью линию! — Ефимыч схватил Волка за плечо. — Сюда!

Они спрыгнули в траншею и побежали к ближайшему подземному ходу. Он должен был вывести в один из дотов третьей линии. Ефимыч несколько раз выстрелил по приближающимся врагам и побежал вперед. Володе без визора, в свете мечущихся прожекторных лучей, определенных целей видно не было, одни силуэты. Он не стал тратить патроны и просто побежал за бородачом. Зато противник боеприпасы не жалел. На том месте, где недавно стоял Волк, разорвалась наступательная граната. Осколков от взрыва было немного, но упругая волна пыльного воздуха ощутимо толкнула Волка в бок, и он растянулся на земле. Следующий разрыв поднял столб пыли совсем близко, и Володя быстро поднялся, прыгнул вперед, перекувыркнулся, а затем еще и еще. Словно подчиняясь игровой программе, его тело автоматически выполняло трюки из раздела полевой акробатики. Засечь, откуда ведется огонь, Волк не мог. Но подземный переход был уже в двух десятках метров, и это вдохновило Володю на подвиг. Он выпрямился, дал по темным силуэтам длинную очередь и нырнул в низкий тоннель. Через сотню «гусиных» шагов подземный ход резко выгнулся кверху, но Волку не пришлось подпрыгивать или подтягиваться. Несколько сильных рук схватили его за «разгрузку» и втянули в дот.

— Лаз взрываю? — спросил сержант, командующий расчетами огневой точки.

— …Погодите… — донеслось из трубы тоннеля. — Капитан… Волков…

— Это Майер, — определил Ефимыч. — Командир, быстрее!

Полковник не ответил. Было слышно только его хриплое дыхание. Наконец его макушка с пропитанными кровью седыми волосами появилась в приемном колодце, и солдаты вытянули командира «Сирены» наверх.

— Больше никого? — Володя склонился над бывшим командиром. — Ребята, Игорь…

— Ребят… нет… А Игорь твой… — Полковник закашлялся, сплюнул на пол кровью и поманил Волка. Тот наклонился еще ниже. — Он… на «новомосквичей» работал… Это их пловцы нас штурмуют. Он им и план лагеря сдал, и про Восточный центр спутниковой связи и радиолокации рассказал… Я давно его пас, только никак застукать не мог… С самого начала на них работал, гад…

— Я… не мог даже предположить…

— Я тебя не виню, ты боец, а не особист. Я себя виню… надо было сразу его… брать. А я решил контригру организовать. Не учел, что по нынешним военным сценариям на это времени не отпущено.

Он снова закашлялся и откинул голову назад. Дышать ему было трудно. Володя придержал полковника за плечи и почувствовал под ладонью теплую липкую влагу.

— Вот тебе и слесарь с авторучкой, — негромко произнес Ефимыч. — Попадется — голову отверну, а потом живьем закопаю.

— Интересно, как это у тебя получится? — Волк горько усмехнулся. — «Не верь, не сомневайся, не жалей…» Правильно когда-то Колодяжный говорил.

— Это разве он? Я думал, кто-то из литераторов.

— Неважно кто. Все равно это не точная цитата. Но в моем случае очень даже верная.

В тоннеле ухнул взрыв и послышались тяжелые удары падающих камней.

И почти одновременно произошло то, чего Волк никак не ожидал. Ефимыч, словно большой мешок, повалился прямо на полковника. Володя удивленно обернулся и увидел, что сержант держит в руках автомат с деревянным прикладом. Видимо, он свалил бородача, ударив прикладом в затылок. А еще Волк заметил, что тяжелая бронедверь дота открыта и снаружи к ней приближаются черные силуэты вражеских диверсантов.

Поднять автомат он не успел. Трое пулеметчиков вдруг покинули места у амбразур и напали почти одновременно. Первый выбил из рук Волка автомат и принялся заламывать за спину его правую руку. Второй пытался сделать то же с левой рукой.

Третий находился в трех шагах впереди. За волосы Володю никто не держал, и он этим воспользовался. Он резко подогнул колени, заставив схвативших его солдат податься вниз и вперед, а затем легко кувыркнулся через голову. Солдаты на секунду потеряли равновесие и выпустили его руки, так и не успев сковать их наручниками. Третий враг также не сумел ничего сделать, поскольку в завершающей фазе своего кувырка Волков ударил его обеими ногами прямо в живот. Воин согнулся пополам и рухнул. Володя тем временем вынул нож и неожиданно, с разворота, бросил его в одного из оставшихся позади врагов. Бросок оказался удачным, и противник, хрипя, растянулся на полу. Оставшийся воин поднял Володин автомат, но Волк оказался быстрее. Он прыгнул на солдата и прижал ствол оружия к его подбородку. Палец противника уже лежал на спусковом крючке, и когда сцепившиеся враги упали на бетон, от стен дота гулко отразился одиночный выстрел. Володя вытер с лица брызги чужой крови и, подняв свой автомат, дал очередь в сторону двери. Автомат коротко стукнул и замолк. Менять магазин не было времени. Отпрыгнувший было в сторону сержант уже поднимал свое оружие, а в проеме двери появились диверсанты. Отступать было тоже некуда — подземный ход завален, а в амбразуру не пролезть. Волк выхватил пистолет, но первый ворвавшийся в дот «дельфин» опередил непобедимого капитана Джеймса на долю секунды. О железо звякнула тяжелая пуля, и пистолет отлетел в сторону. Точность была потрясающая, хотя оттого, что пуля попала в оружие, а не в руку, Володе легче не стало. Он почувствовал, что от удара конечность гудит по самое плечо, а кисть и вовсе онемела. Но сдаваться Волк и не думал. Он с разворота пнул бойца ногой в живот и почти сразу сделал подсечку сержанту. Затем ушел из просвета двери и выхватил из кармана бесшумный «ПСС».

Двое следующих диверсантов получили свое прямо в дверном проеме. Володя понимал, что от него не ждали такого серьезного сопротивления, и решил наглеть до конца, как на тринадцатом этапе игры «Максимальный урон». Он выпрыгнул из дота «рыбкой», подкатился под ноги ближайшему бойцу и снизу, из партера, расстрелял оставшиеся патроны. Теперь ему следовало сделать всего один отчаянный рывок — влево, до длинного ряда поддонов с разным техническим хламом. Каких-то пятнадцать шагов. А там — в узкий промежуток между бараками, вправо, вниз по лестнице, снова влево и по петляющей промоине высохшего ручья к центру лагеря. Вряд ли враги прорвались уже и туда.

«Низкий старт» получился удачным, но на десятом шаге по голеням ударило что-то тяжелое, металлическое. Будто кто-то сыграл в «городки», используя в качестве биты лом или автомат. Волк растянулся в пыли, и на него тут же насели сразу несколько человек.

— Лежать, сука! — прорычал один из диверсантов, прижимая коленом Володино лицо к земле. — Отплавал свое, Кук херов, аборигены на обед приглашают…

Послышался щелчок и шипение эфира.

— Жора, мы его взяли…

— Общий отход… — ответил голос из приемопередатчика.

На руках и ногах Волка защелкнулись оковы, а в шею воткнулось что-то острое — скорее всего, игла. Володя почувствовал, как тело наливается свинцовой тяжестью, а сознание тонет в глубоком, медленном водовороте непроглядной темноты. Почти такой же, как была под Зубаревкой или в том рухнувшем лифте…

…Где бродит душа во время сна? Кто знает? Является ли сном беспамятство? Тоже как посмотреть. Ясно одно: пока ты не очнулся, боли нет. Это, конечно, не совсем так. Она есть, как палящее солнце за горизонтом. Но, пока не уйдет ночь, жар светила вспоминается как что-то отвлеченное. Так и с болью. Пока она где-то за гранью реальности, ее нет. Но стоит наступить «рассвету», она возвращается. Веки дрогнули, и сквозь щелочки между ресницами проник свет. Тусклый, желтый, явно не дневной. Но головная боль отреагировала. Она набросилась голодным зверем и впилась длинными тупыми зубами в череп. Веки сомкнулись, но это никого не обмануло. Ни боль, ни сидевшего напротив кровати человека.

— Антидот на столике…

Голос показался знакомым. Володя сосредоточился, и его едва не парализовало от нового приступа жгучей боли. Этот человек дал диверсантам команду отходить. А еще… а еще он напоминал… кого?

«…Это бесшумный пистолет…»

Точно. Георгий, федерал. Или, как их иногда называли до катастрофы, — «чекист». Помнится, Игорь, будь он неладен, просветил…

— С мышьяком? — Волк наконец пересилил себя и открыл глаза.

Да, это был он. На этот раз без Левы. А комнатка была похожа на каюту. Точно, каюта. Причем на военном корабле. Иллюминатора нет, койка, рундук и стул, явно принесенный Георгием. Габариты помещеньица: метра полтора на два с половиной, не больше.