Бухта дельфинов
Шрифт:
– Артём.
– Чтобы у Артема твоего всегда стояло, – нараспев начинает баба Люба и деловито охлопывает Марину букетиком по груди, плечам и попке, – чтобы давал баблосы, решал бы все твои семейные вопросы.
Никуда он не денется, когда разденется,
И пойдешь ты с ним под венец,
Главное, чтобы у него хорошо стоял конец.
И воздушная Марина на глазах начинает возвращаться с небес на землю, оттаивать, наливаться вполне себе земным румянцем и хохотать. И мы тоже хохочем.
– Держи, красавица, на счастье, всего триста рублей букетик травы волшебной. Трава эта зовется поебень.
Мы опять хохочем, а Марина
Через двадцать минут все наше хихикающее и раскрасневшееся женское сообщество укомплектовано венками и букетиками, а величественная баба Люба неторопливо шествует далее по пляжу.
Все вдруг тоже начали собираться, кто в музей, кто обратно в гостиницу, кто за сувенирами.
– Хочешь пойти кофе выпить в пиццерию? Мы вчера такую пиццерию классную с Сашкой нашли, – предложила мне Маша.
– Да что вы все таскаетесь, на свою задницу приключения ищете? Детям вон спать пора.
– Мамо, дети в коляске могут поспать. Мы быстренько!
Мамо, ворча, уходит в гостиницу с Мариной и Еленой направо, а мы с детьми и Машкой – налево по набережной. И снова я ощущаю такую полноту жизни, такую радость и счастье, от всего вокруг, от этой бабы Любы, от Коктебеля, и моря, от влюблённости своей. Мы проходим ларьки с ароматным крымскими мылами и маслами, затем санаторий, рядом с которым растут высоченные вековые, наверно, сосны, тут так приятно идти в теньке, дыша смолистым ароматом, а наши дети подбирают сосновые шишки. А вот музей Волошина, надо мне в него будет обязательно зайти. Наконец, доходим до пиццерии. После жары и уличного шума приятно оказаться в прохладе и тишине под вентиляторами, за красиво накрытым столом, и с ароматом каких-то цветов, заносимым в отрытое окно.
Мы заказываем пиццу – сочную, истекающую сыром, помидорами, и базиликом. А потом – два кофе и чизкейки. Дети лопают чизкейки, а мы наслаждаемся вкусом кофе и болтовней.
– Ну что, Маша, вижу, ты влюбилась, а? И куда тебя возил позавчера твой бойфренд на мотороллере? Все спать улеглись после мастер-класса по ароматерапии, а ты, неугомонная душа.
– Купил мне мыла и аромапалочек на ночном рынке у пляжа. Учит меня принимать подарки от мужчин.
– Ну и что будешь делать? Он тебе нравится?
– Да, очень!
– Почему бы вам не заняться сексом на рассвете где-то, например, на уединённом пляже?
– Настя, о чём ты. Я не буду так делать!
– Да у тебя же мужчины не было уже два года!
– Ну и что. Мы с ним недостаточно долго знакомы!
– Боже, какие условности в голове. Значит, он тебе не нравится. А я, если бы понравился мужчина, и я была бы свободна, уже с ним переспала бы. Я всегда по сексу решаю, то это или не то. Мне кажется, это лучший способ понять, подходит тебе этот мужчина или нет. А ещё, какой у него характер, смелый он или трус, щедрый или эгоист. Всё считывается, как только он в тебя входит. Он же ученик Александра, да? А как тебе Александр?
– Он очень закрытый, на женщин даже глаз не поднимает.
Тут официант приносит нам счет.
«А на меня он глаза поднял, – думаю я, – мы смотрели в глаза друг другу. Смотрели. Он мной интересуется!»
– Ох, какой у вас вкусный кофе! Какой вкусный, – тараторит Машка официанту, – кто это у вас такой кофе готовит?
– Бармен, – отвечает тот, быстро собирая всё на подносы и слегка поднимая брови от бардака, устроенного детьми.
– Ах, я расцелую вашего бармена за такой вкусный кофе!
Бармен ещё выше поднимает брови и как-то снисходительно роняет: ну расцелуйте!
– Ну всё, Машка, расцелуешь теперь!
Мы сваливаемся вниз по лестнице. В следующем зале барная стойка, а за ней бармен – щуплый молодой человек с женственным лицом, прыщами, выступающими передними зубами и выкрашенными в синий цвет, как у пони, длинными волосами.
– Ах-ха, давай, Маша, раз сказала!
Маша на секунду тормозит, но тут же встряхивается и быстро-быстро забегает за барную стойку и скороговоркой:
– Как вас зовут?
– Даня.
– Даня, вы замечательно готовите кофе, и я хочу вас за него расцеловать!
Молодой человек отшатывается: эээээ, меня?
Вас, – бархатным голосом подтверждает Маша и припечатывает его сочным долгим поцелуем в губы.
Глава 9. В дельфинарии
12 часов. Я отвела свои утренние занятия со своей старшей группой детей и бегу теперь в обеденный перерыв в дельфинарий к Асе договориться насчет купания с дельфинами на завтра. Добегаю до торговых рядов, где всякие торты под пластиковыми упаковками, затем их сменяют одёжные ларьки. Висят тайские сарафаны и футболки с Путиным: «Спасибо за Крым».
Замедляю я ход только на набережной. Трудно идти быстро вдоль моря. Тут невольно расправляешь плечи и устремляешь глаза к горизонту. Но вот, наконец, дохожу до бело-голубой круглой крыши дельфинария. Слышна музыка, видимо, ещё идёт представление. Спрашиваю в кассах Асю.
Через пятнадцать минут Ася выходит ко мне – это худощавая женщина сорока пяти лет, в мокром коротком гидрокостюме, с красивой фигурой и татуировкой на руке, с резким и каким-то загнанным выражением на лице. Я ей напоминаю про нашу договоренность по фейсбуку на два посещения дельфинария. Можем мы сегодня прийти? И могла бы она сейчас мне немного рассказать про дельфинов? Ася кивает, просит подождать, она переоденется. Выходит, одетая в короткие шорты и майку. Мы огибаем дельфинарий и заходим с пустыря сзади через служебный ход. В угрюмом подвальчике дельфинария с крошечным окошком расположилось место отдыха для сотрудников. Стол с микроволновкой и чайником, плазма на стене, в котором видно, как ведут себя дельфины в бассейне.
Ася наливает мне и себе чаю. В глаза не смотрит. Смотрит на экран. Но тоже как-то отрешённо. У неё хриплый, уставший, даже будто погасший голос.
Она работает с дельфинами пятнадцать лет. Когда дельфина привозят в дельфинарий, он первое время считает, что умер. И в это время очень важно постоянно быть рядом с ним, давать ему рыбку, чтобы он действительно не умер.
– А бывает, что дельфины умирают?
– Да, – говорит Ася.
– В дельфинарии у дельфинов жестокая иерархия. Они же здесь с ума сходят от скуки. В природе они в день проплывают двести километров. А тут, что им делать? Вот ведут себя как люди в тюрьме. Есть пахан и есть шестерки. Например, белуху они держат за шестерку. Когда выступлений нет, загоняют ее в маленький бассейн (два на два метра) и держат там, как в карцере. Поэтому она радуется даже выступлениям и катанию людей. Майка – альфа-самка. Она всех контролирует. Мишка – самец и никого к самкам не допускает. Всех самцов, кто сюда попадает, он убивает.