Бухта дельфинов
Шрифт:
В последнее время я понимаю, что меня вообще нет. У меня нет своих мыслей. Нет своих желаний! Я вообще не знаю, чего я хочу. Потому что я все время исполнял твои желания.
– Но, Олег, почему же ты молчал все это время? Почему не говорил мне, что делаешь что-то только из-за меня?
– Разве это не было очевидно?
– Не было. Откуда же было, если ты молчал.
Олег покачал своими черными волосами, посмотрел на меня сбоку.
Но вот я уеду сейчас проводить лагерь, и ты сможешь пожить сам с собой. Услышать себя, хорошо?
А потом у моего компьютера с большим экраном (тоже подарок мужа) смотрим билеты.
– На месяц, наверно, достаточно?
– Смысл ехать на море всего на две недели? Больше на билеты потратишь. Езжай уж на полтора!
– Настя, айда уже купаться! Ты идёшь?
Оторвавшись от своих мыслей, врываюсь в море с брызгами и, вдохнув, ныряю в прохладное и такое родное пространство. Выдыхаю, выныриваю и, сделав глубокий вдох, ложусь на спину, лицом к небу… расслабляюсь. Внезапно приходит картинка… Серое, свинцовое море и я с папой, тогда ещё таким молодым и красивым, иду за руку по берегу мимо вытащенных и перевернутых вверх днищем рыбацких лодок.
Да, впервые я увидела море, когда мне было три года. Тогда вместе с родителями я полетела в Сирию. СССР помогал Сирии строить ГЭС, и мой папа работал на ней геодезистом. Что я помню от этих счастливых двух лет (советский корпус, три девятиэтажки, выстроен прямо у моря)? Помню гроздья очень близких и очень ярких звёзд в небе ночью. И как ловили лягушек и жаб в водосточных канавах, когда зимой ливень шёл с утра до ночи три месяца подряд, и вода поднималась выше уровня наших детских коленок и часто затекала к нам в резиновые сапоги, но мы не шли домой, мы просто этого не замечали.
– Не берите жаб в руки, бородавки будут, – кричали нам взрослые.
– Настя, домой, – взывала мама из окна.
Но мы их не слушали. Мы бродили под струями тёплого тропического дождя, и в потоках воды мы брали жаб, лягушек и ящериц в руки, катались на огромных черепахах, мы сами были этими жабами, лягушками, черепахами, этими потоками воды в небе и на земле. А море в это время било тяжело прямо за стенами домов, становилось свинцовым и хмурым.
И именно в сезон дождей папа не пахал с утра до ночи на ГЭС, а работал дома, чертил планы и изредка брал меня на прогулки вдоль моря. В дождевике, в резиновых сапогах мы гуляли вдоль моря с папой за руку. Ветер дул в лицо, струи дождя барабанили по капюшону, а мне было тепло и уютно, а ещё можно было спрятаться под днище рыбацкой лодки, пока папа делает зарядку или устраивает заплыв в море.
А летом, когда море стихало и становилось ярко-голубым, папа цеплял меня за плечи, и мы уплывали с ним на два-три километра в открытое море. Папа был великолепным пловцом. И лучше всех играл в волейбол. Тогда у него только-только начинался полиартрит, и его фигура ещё оставалась такой красивой. Сухощавый, чуть выше среднего роста, но с широкими плечами и рельефной, отлично развитой грудной клеткой, и кубиками пресса. Именно таким красивым загорелым атлетом с выгоревшими, русыми волосами он и запомнился мне на всю жизнь.
Но как же так произошло? Как же я загнала мужа под каблук? Я так всегда не любила в маме то, что она помыкает и командует папой, всегда в их ссорах занимала сторону отца. Всегда мечтала, что в моей семье у нас с мужем будет полное равноправие. И вот повторяю тот же сценарий. Но ведь дело в том, что мой муж сам хотел исполнять мои желания. И вообще, вначале мои мечты были нашими мечтами – общими – кататься на сноуборде, путешествовать, уехать на Бали, чтобы научиться чистому сёрфингу, а потом… в какой-то момент желания уже больше стали моими – переехать из Москвы в Хакасию, родить третьего
А к чёрту всё эти мысли! Хватит! Я наконец-то снова на море! Ура! А с мужем я всё решу! Хватит уже об этом! Жизнь так хороша!
И, глубоко вздохнув, я открываю глаза. Надо мной яркое крымское небо без облачка. А к морской соли примешивается запах жареных в тандыре лепёшек.
Глава 4. Разговор
Мы уже третий день в Коктебеле, и второй день, как идёт мой лагерь, а муж мне всё не звонит. У мамы с папой я сама ему звонила через день. Но сейчас после прилёта решила, пусть сам мне позвонит. И вот уже третий день, а он всё не звонит. А ведь у меня такой стресс от лагеря. Хотя разве не я сама ему говорила перед отъездом, что уезжаю, чтобы дать ему отдохнуть от нас? Вот он и отдыхает. Но неужели ему настолько вообще наплевать на то, как мы долетели, всё ли у нас в порядке?
И вечером после возвращения с моря, в свободное время, не выдерживаю и язвительно пишу мужу в скайп:
– Ты в порядке?
Олег мне тут же перезванивает, а я, конечно, устраиваю скандал.
– А почему я тебе должен звонить? Почему ты мне не позвонишь, раз тебе это нужно?
– Я тебе звонила из Москвы, а теперь не хочу! У меня лагерь, стресс, трое детей, да еще и мама на руках.
– Но ты же сама хотела провести этот лагерь!
– Да хотела! Ну и что!
Мы смотрим по скайпу друг на друга и молчим. Я рассматриваю упрямый изгиб губ мужа. У него такое красивое мальчишеское лицо. Он мягкий, но может быть упрямым. Я всегда влюблялась в светловолосых, как мой отец. Удивительно, что рядом со мной оказался черноволосый азиат. Да, мой муж не похож на моего отца внешне, но зато похож на моего отца по духу и характеру. Он такой же честный, щедрый, трудолюбивый, мягкий и любящий, каким был мой папа. Когда я рядом с ним, он купает меня в своей любви и нежности. Но когда мы на расстоянии, я прекращаю чувствовать его любовь. Олег не умеет любить на расстоянии. Не умеет писать красивых писем, не умеет выражать своих чувств. А может быть, не хочет этого делать, когда я требую от него. И всё-таки хотя он сейчас упрямо молчит, я чувствую его любовь, которая столько раз подтверждалась делами, и в сердце разливается теплота.
– Ну, что ты молчишь? – нарушаю я молчание уже с улыбкой.
– Смотрю, какая ты красивая, когда не сердишься.
Я улыбаюсь ещё шире и ещё больше краснею.
– А ты – отвратительный! Я тебя терпеть не могу!
– Ну, конечно, я отвратительный и всегда во всем виноват.
– Да, отвратительный, всегда во всем виноват, и я тебя люблю!
Тут прибегает Алиса, запрыгивает ко мне на колени, кричит:
– Папа, папа!
Тут же прибегает Максим, тормозит об меня, чуть не снеся и стол, и ноутбук.
– Папа, – орет мне на ухо.
– Что? – Олег видит, как я морщусь, – дети, не кричите маме на ухо.
– Папа, я только что самку богомола нашел (интересно, откуда он знает, что это самка, голову самцу она что ли откусила у него на глазах?)
– Папа, – это уже Алиска, – а вы с мамой не ругались?
– Не ругались, – усмехается Олег. И мы ещё немного смотрим друг на друга в молчании.
Но тут же дети нарушают это молчание и наперебой рассказывают папе про свои дела. А он их внимательно слушает.