Бухта командора
Шрифт:
— Какая-то чепуха! — сказал Аркадий. — Какой шкаф, какая койка? Что он там выдумал? Откуда он все это взял?
Николай еще раз перечитал радиограмму.
— В трех метрах от поверхности, районе шлюпбалки. Ишь какой умный! Что это еще за точность?
Боб присвистнул.
— Чудак! Заметили, какие у него глаза? Вроде смотрит на тебя и видит насквозь. И голова всегда — в плечи!..
— Что же нам делать?
Мы с Аркадием переглянулись.
— По-моему, надо рвать, — сказал я. — Если Белов пишет, значит, у него есть на то веские
Николай вздохнул.
— Как прикажете. Ждать больше нельзя, будем рвать!
Взрывали на следующий день.
Николай и Боб прикрепили под водой к корпусу «Минина» толовые шашки, вывели провода наверх.
Катер стоял в стороне на якоре. Тонкие оранжевые проволочки, взбежав из-под воды на палубу, кончались у подрывной машинки. Около нее, держа в руке ключ, сидел Николай.
Мы с Бобом, одетые в гидрокостюмы, ждали в резиновой шлюпке.
Как хлыстом по воде ударил двойной взрыв.
Затем, глухо и резко, еще один.
— Все, — сказал Николай. — Кинулись!
Мы спустились под воду.
Облачки пузырей клубились в груде искореженного железа. В борту зияло отверстие… Кусок обшивки, который преграждал вход внутрь к каютам, упал, открылась узкая неровная щель.
Боб протянул мне фонарик и начал расстегивать пояс.
Я смотрел, ничего не понимая. Он сделал глубокий вдох, вынул изо рта загубник и сбросил акваланг. Взяв загубник в рот и держа акваланг перед собой в вытянутых руках, осторожно приблизился к пролому и начал пролезать внутрь судна. Черная пробоина поглотила его. Я просунул в пролом руку с фонариком. Тень человека внутри колебалась, таяла и наконец исчезла.
Я ждал.
Наконец в слабом укороченном луче фонаря зажелтело какое-то пятно. Оно приблизилось, выплыло из полутьмы и превратилось в круглое дно баллона. Вслед за аквалангом из пробоины выплыл Боб.
На катер Боб влез первым, я — за ним.
— Ну? — нетерпеливо спросил Аркадий. — Ну? Что? Как там теперь — посвободнее?
Боб молчал.
— Так что? — взорвался Аркадий. — Что? Внутри парохода были, каюты смотрели? Много их?
— В одной был, — сказал, смакуя каждое слово, Боб. — Прямо тут, где рвали… Какой-то цилиндр там лежит под койкой.
Если бы он сказал, что встретил там привидение или живого человека, прожившего под водой тридцать лет, он поразил бы нас не больше.
— Как? Прямо под койкой?
— Ну… Говорю — заплыл в каюту, ничего не тронуто. Все, конечно, поржавело, сгнило, ничего не завалилось — рванули мы аккуратно… А он в рундуке под койкой. Лежит вот такой. На трубу похож. Диаметр сантиметров двадцать. Тяжелый — не качнуть… Чтобы достать его, придется сломать у койки борт, а у пробоины загладить края. Иначе тросы, когда тащить будем, порежем.
— А если это не пенал?
— Вроде бы пенал.
— Фантастика!
— Но Белов-то каков! Откуда он все знает?
Последующие дни летели как мгновения.
Под водой пилили железо — снимали заусенцы, ломали в каюте остатки койки. Николай и Боб каждый
— Лежит, — говорили они, — лежит, а тащить неловко.
Наконец Николай сказал:
— Можно поднимать!
За борт опустили два тонких стальных троса с петлями и металлическими карабинами. Укрепляли их на цилиндре Николай и Боб. Возились долго. Отогреваясь на палубе катера, Николай рисовал нам систему креплений. Несколько раз он мастерил из обрывков пеньковых веревок мягкие петли-удавки и уносил их с собой под воду.
— Еще вот так прихватил, — говорил он, добавляя к рисунку линию. — И тут, для страховки…
Поднимали вечером. Погода хмурилась. На юге, над горизонтом, сгущалась синева. Невидимое солнце заходило.
Мы стояли у борта катера, наклонясь, ожидая, когда на поверхность выскочит белый буек, который унес с собою под воду Николай. Это будет сигнал к подъему.
Буек выскочил внезапно, заиграл, заплясал на воде. Мы расхватали стальные концы, обернули ладони тряпками.
Сначала тросы шли легко — выбиралась слабина, — потом остановились. Боб скомандовал: «Два — взяли!», — упираясь, преодолевая сопротивление, мы стали тянуть.
Мы тащили, кряхтя, переругиваясь, топчась на скользкой палубе.
— Скоро? — не выдержав, спросил я.
Боб озлобленно посмотрел через плечо:
— Тяни!
— Вижу! — закричал Аркадий. — Идет!
Он ошибся. Всплывал аквалангист. Николай выскочил на поверхность, замахал руками, сорвал с лица маску и крикнул:
— Стой!
Укрепив маску на лице, снова скрылся.
Мы ждали с полчаса.
Наконец Николай опять всплыл, устало сказал:
— Давай!
Мы работали с тупым упорством галерных гребцов, перебирали жесткие петли троса и укладывали их на палубу.
— Вот! — снова сказал Аркадий. — Идет!
Никто не отозвался. Все видели: из глубины в дробном облаке пузырей, поддерживая руками что-то длинное и бесформенное, всплывал человек.
Он терся у борта катера, остерегаясь удара, поддерживая опутанный тросами груз, отводил его от борта.
— Раз-два — взяли! — скомандовал Боб.
Груз вышел из воды, превратился в длинный, опутанный зелеными водорослями, заросший ракушками цилиндр.
Мы стали плотнее, уперлись, потянули. Груз, ударяясь о борт, пошел вверх, остановился, приподнялся, с грохотом обрушился на палубу.
Мы молча сели вокруг него.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ,
в которой мы вскрываем пенал
Вечером того же дня мы открывали поднятый с «Минина» цилиндр. Николай лезвием ножа счистил налет водорослей, сбил слой раковин, нашел щель. Все затихли. Нож уверенно открывал место кольцевого стыка. Лезвие, повинуясь руке, углублялось в поверхность цилиндра, отделяло от металла чешуйку за чешуйкой. Тусклый свинцовый блеск возник на месте среза.