Букет белых эустом

Корнова Анна

— А что Вы делаете?

— Собираю пробы биоматериала для анализа ДНК, — как о чём-то совершенно обыденном сообщила Кира.

— А зачем этот анализ? — не поняла Ульяна.

— Ну, чего ты так испуганно смотришь, — Кира улыбнулась. — Будем искать твоих биологических родителей. Ведь так не бывает на свете, чтоб были потеряны дети.

— А как Вы собираетесь их искать? — голос девушки задрожал.

— Ульян, не волнуйся ты так. Всё хорошо будет. Пока давай эту тему оставим и о сегодняшних планах поговорим. Я сейчас в Роспотребнадзор поеду, а тебе, как придёшь в офис, надо будет…

Легко сказать: «давай эту тему оставим». Настаивать на таком важном для неё разговоре

Ульяна не стала, она уже поняла: если Кира сказала «оставим эту тему», то говорить об этом почему-то не хочет, а значит, и не станет. Но вопрос о родных все последние месяцы был для девушки самым важным, как только узнала о своём удочерении. Кто она? Где её корни? Почему отказались от неё? Что с ней было не так? Что не так было с её родителями? Весь день Ульяна размышляла о непонятных действиях Киры, вспомнились слова тёти Иры «с ней какой-то скандал был связан: наркотиками, кажется, торговала», Ульяна решила, что у тёти в памяти смешались события, относящиеся к разным людям, а вдруг ничего не перепутано, и сейчас Кира продолжает какую-то тёмную деятельность. И зачем-то Ульяну хочет втянуть, иначе для чего этот странный сбор биоматериала. Впрочем, этого не может быть: все, кто знает Киру, говорят о ней только хорошее, да и сама Ульяна, чем больше узнает свою начальницу, тем с большим восхищением думает о ней. Но что тогда значит фраза «Будем искать твоих биологических родителей»? Если это не отговорка, а в самом деле Кира решила помочь? Она, конечно, добрая, но до того ли ей сейчас, когда в компании постоянные проверки и скандалы. Едва дождавшись конца рабочего дня, Ульяна позвонила в Конашов Михаилу. Миша был тем человеком, с кем Ульяна могла обсуждать любые темы. Только ему и Кире девушка призналась, что её любимые родители оказались ей неродными, а кто была её настоящая мать, она не имеет ни малейшего представления.

— Первый раз слышу, что по ДНК можно было бы родителей найти, — удивился Михаил. — Определить из выбранных можно, но найти… Поищу в интернете, может, чего-то изобрели, наука не стоит на месте: раньше лишь по крови можно было анализ делать, а теперь и по ногтям, и по волосам, и по чему угодно.

Ульяна не могла даже представить, что со смехом сказанное Кириллом «Медсестра решила, что это моя дочь» вызовет такую бурю в сознании Киры. Слишком невероятно, что девятнадцать лет назад, объявленный мёртвым, её с Кириллом ребёнок вдруг воскрес в образе рыжеволосой девочки с ореховыми глазами. Да, конечно, похожа на Кирилла, да, мать сразу определила «зотовскую породу», но так в жизни не бывает!

Через две недели на электронную почту пришло письмо из лаборатории. Кира долго не открывала прикреплённые файлы, несколько раз перечитывая текст о том, что пакет документов с голограммой и синей печатью можно получить через четыре недели.

Заиграла музыка мобильного телефона, Кира, не отрывая взгляда от монитора, нажала «ответить» и услышала бархатный баритон Георгия:

— Привет! Как у тебя дела?

Кира в новом мобильнике не поставила на него Болеро Равеля, она вообще собиралась удалить номер Георгия из восстановленной телефонной книжки.

— Спасибо, хорошо.

— Ты забыла у меня сумку. Когда я могу тебе её вернуть?

— Можешь оставить себе вместе с содержимым. Замки я в квартире поменяла, телефон новый купила, — Кира хотела нажать отбой, но замешкалась.

— Понимаю, почему ты сердишься. Я напрасно тогда распоясался, но я очень испугался, что теряю тебя. Однако я звоню по другому вопросу. У тебя, я знаю, сейчас неприятности.

— У меня всё прекрасно, идёт подготовка к свадьбе, я подбираю белое платье, — перебила Кира.

— Кирюш, давай без шуток. Оставим обиды и поговорим серьёзно. Я готов помочь тебе сохранить за собой бизнес, но необходимо будет выполнить ряд условий. Не бойся, не интимного характера.

Кира ничего не отвечала, разговаривая по телефону, она машинально нажала мышкой на прикрепленный к письму документ, и сразу всё, что говорил Георгий, потеряло для неё значение. На экране открылась странная таблица: столбец непонятных названий — D13, ТРОХ, FGA… — столбик «Ребёнок», столбик «Предполагаемая мать», какие-то ничего не говорящие Кире цифры, а под таблицей текст «Предполагаемая мать не исключается как биологическая мать тестируемого ребёнка. Исходя из результатов исследования, полученных путём анализа перечисленных локусов ДНК, вероятность материнства составляет 99,9996 %».

— Вот так и поступим. Напрасно молчишь. У тебя другого варианта не будет, — доносилось из телефонной трубки.

— Георгий, давай в другой раз поговорим. Сейчас, извини, не до тебя, — Кира наконец нажала «отбой».

«Вероятность материнства составляет 99,9996 %». Это не индийское кино, так в реальности не происходит! Однако оказывается, что происходит. Смотреть справку об отцовстве Кире было не нужно, если она мать, то отцом может быть только Кирилл, но всё же открыла второй прикреплённый документ, чтобы прочесть «Вероятность отцовства составляет 99,998 %». Кира распечатала присланные результаты и снова перечитала «Вероятность материнства составляет…» Вдруг испуганно мелькнуло: а почему не сто процентов? Полезла искать в интернете всё, что связано с расшифровкой, и успокоилась только когда прочла, что 99,99 % — это настолько сильный показатель, что его принято считать абсолютным доказательством материнства и отцовства.

За кухонным столом Людмила Михайловна обсуждала с Ульяной постройку нового моста в заречной стороне Конашова. Кира села рядом, не зная, с чего начать разговор. Сама она поняла, но как объяснить, почему прошлой осенью именно у Конашова замигал значок на приборной панели её автомобиля, зачем судьба столкнула её с Ульяной на пороге федуловского дома.

— Уля, твоя мама тебя очень любила. Она, уходя, тебя одну не оставила, а родителям передала.

Ульяна и Людмила Михайловна вопросительно уставились на Киру.

— Вот, посмотрите, — Кира протянула распечатанные результаты анализа ДНК. — Совпадение девяносто девять и девять десятых процента означает, что Ульяна моя дочь.

Людмила Михайловна ошарашенно рассматривала распечатку.

— Ты вверх ногами держишь. Переверни, — Кира хотела поправить листок, но мать отвела её руку.

— Выходит, ты не мертвого родила, а живую девочку?

— Выходит.

— И как же это вышло-то, что я только сейчас это узнаю? — Людмила Михайловна повысила голос.

— Это и я только сейчас узнаю, а Кирилл ещё даже не знает.

— Погоди про Кирилку своего. Ты мне объясни, как это получилось, что ты знала и столько лет молчала.

— Мам, ты чего? Я сама только узнала.

— Не знала, а вот где-то её нашла, случайно! — Людмила Михайловна кивнула на Ульяну. — И в дом привела. Ты из меня дуру не делай, я и так с тобой скоро с ума сойду!

Ульяна слушала перебранку матери с дочерью и не могла понять, спит она или на самом деле выяснилось, что она дочь Киры, а листочки с непонятными цифрами — ответ на тревожащий вопрос о биологической матери. Неужели, действительно, умирая, мама уговорила высшие силы найти для Ули потерянных родителей, чтобы поддержали, не дали пропасть. От этих мыслей Ульяна разрыдалась: мамочка, пусть неродная, но самая дорогая, самая лучшая, как же плохо без тебя!