Букет белых роз
Шрифт:
Теперь я ничего не могла сказать.
— Значит так… Либо он мне возвращает долги, либо расстается с жизнью. Так что готовься… — Он обхватил пальцами мой подбородок. — Не думай, что твоё смазливое личико спасет тебя. Если я злюсь, я никого не оставляю в живых. Даже детей. — Он высвободил мою руку. — Свободна.
Его слова проткнули моё сердце острым осколком. Я хотела противоположить одно мнение другому, что на Максима просто наговаривают, но мысли постоянно сводили к обратному.
Я не заметила, как оказалась на кухне.
—
Мне не хотелось говорить о том, что случилось.
***
Я села в кресло и просидела там целый день. Отец сообщил мне, что будет до самого вечера гулять с Владиком в парке.
Протекающие часы сравнялись с вечностью. Не получается даже сполна и сосредоточенно анализировать. Тишина отдается звоном в ушах и стуком в груди. Начинаю водить пальцем по бархатному подлокотнику кресла. Мышцы сладко ломило после двух часов, проведённых в тренажерном зале.
Пустота окружает меня. Ещё чуть-чуть, и я готова впасть в этот темный сплин. За окном вдалеке светятся неоновые огни мегаполиса. Рельсы начинают тихо петь, слышится тонкий гудок: это вечерний поезд.
Легкие вбирают воздух и выпускают через нос. Я не знаю, как долго это будет длится.
В один миг все меняется: Максим вернулся — его звонкий голос проник во все уголки дома.
— Встречайте гостей!
Выкладывая из пакетов подарки и продукты, он начал рассыпаться в комплиментах.
От верхней одежды Макса несло свежестью и холодом.
Неужели Макс пытается скрыть от меня тайну, надев свою неприступную маску?
Я не знала, верить ли ему или сделать шаг назад. Это нельзя так оставлять. Я должна.
— Как вы тут поживаете без меня? Скучали, небось? А где Владик?
— С дедушкой…
Мужчина заметил моё удрученное состояние.
— Юль, что с тобой?
Я выдержала мучительную паузу.
— Это правда?
— Что «правда»?
Рваное дыхание предательски говорило о том, что я волновалась.
— То, что ты спознался с недобрыми людьми… Это ведь так?
Я знала — Макс понимает меня без слов.
— Юлия… — Шаг ко мне. — Я тебе сейчас все объясню.
— Не надо ничего объяснять… Так сколько ты ему должен?
Максим отвел взгляд в сторону, точно бы провинившийся школьник, который разбил мячом оконное стекло.
— Это неважно…
— Неважно? — спросила я с болью в сердце. — Думаешь, если ты в двух шагах от смерти, это не важно?!
– Теперь мой голос дрожал. — Зачем ты это делал? Ты знаешь, что из-за этого можем пострадать я и твой ребёнок?!
– Юлия, успокойся.
– Его голос пропитался металлом.
Максим попытался успокоить меня объятиями, но даже сейчас это тепло, эта близость мне никак не лекари.
— Юлия…
Я уткнулась лбом в его плечо и, выдыхая, выпустила воздух вместе со словами:
— Ты должен собрать
— Допустим. А ты подумала о Владике?
— Подумала. Я не хочу, чтобы твоя глупость и пристрастие к риску отразились на его будущем.
Максим так и не выпустил меня. Его руки сцепились в замке на моей спине. Меня, обратной сторону магнита, тянуло назад, отталкивало, но я не могла.
— Надо же… — насмешливо выдохнул Макс, скользя пальцами по моим плечам. — Не знал, что ты такая упрямая… — Он замолчал, а его глаза выдавали боль. Наверное, он думает о сыне. — Только пообещай мне, что он будет счастлив.
Мой голос крепнул среди тишины и полумрака:
— Обещаю. Не сомневайся в этом.
***
Сколько бы не артачилась душа, обстоятельства вынудили поступить наперекор собственным принципам. Кредит был в скором времени оформлен на Максима, в то время как я стала его поручителем, если в случай чего, то буду должна гасить большую сумму и проценты самостоятельно.
К тому времени меня повысили — теперь я была старшим официантом, и эта ответственная роль ничуть не усложнила мне жизнь, что нельзя сказать о скорой расплате за проступки Максима.
Этим вечером ему на телефон прислали весьма резкое сообщение, которые будто бы кричало, если судить по крупному шрифту текста и нескольким восклицательным знакам. Сначала мне казалось, что слова того мужчины в ресторане противоречили истине, не чистосердечное признание Максима убедило меня в обратном.
Отец не знал, что у нас происходит.
С кисти зеленая клякса упала на рисунок. Владик рисовал. Он недавно открыл для себя это увлекательное занятие. Мне искренне доставляло удовольствие наблюдать за ним, то, как он упорно рисует домик, цветы, облака, улыбающееся солнце…
Владик подарил своему отцу портрет. Макс был таким забавным на этом детском аляповатом рисунке. Дизайнер был тронут этим подарком, и в благодарность начал кататься своего смеющегося сына на плечах, снова изображая лошадку.
Им двоим нравилась эта игра. Глядя на них, я улыбалась. Было слишком глупым сказать, что Максим не достоин быть и чувствовать себя настоящим родителем.
Когда мой отец вернулся, мы возложили на него всю ответственность. Ему, как дедушке, пусть даже ещё совсем не старому, такая просьба была по плечу. Отцу нравилось проводить время с сыном Рогова.
Положив все деньги в сумку, мы, переглянувшись, вышли с Максимом на улицу. Над нами раскинулось темное небо, и с него валил снег.
Когда мы ехали, город переливался яркими лучами фонарей, рекламных щитов и фар автомобилей.
В сердце, как клеймо, впечаталось состояние какой-то дурацкой апатии, словно я что-то предчувствовала, что-то не очень благоприятное, совсем не вселяющее в душу чувство абсолютного покоя.