Букет новобрачной
Шрифт:
«С благодарностью и наилучшими пожеланиями. А. К.».
Артур Крейг! Как мило с его стороны. И как странно: из всего разнообразия цветов он выбрал ее самые любимые и редкие в это время года — мимозу.
Лиз достала старинный глиняный кувшин, опустила цветы в воду и понесла в гостиную. Куда бы поставить? Да вот, пожалуй, самое подходящее место — низкий столик у дивана, на котором он спал. Но Лиз не спешила ставить кувшин. Она зарылась лицом в цветы, вдыхая замечательный аромат свежей мимозы и ощущая нежное прикосновение пушистых шариков,
Ну что за человек этот Артур Крейг! Столько тайн и неожиданностей! Лиз вспомнила его лицо: мужественные черты, большие грустные глаза, а потом такое выражение безмятежности на его лице, когда он заснул тут той ночью… А вдруг он все-таки знает, что она была с ним тогда? А вдруг не захотел приводить ее в смущение, раз Лиз сама не заговорила с ним утром? И что тогда должны означать эти цветы?
Почти со стуком она поставила кувшин. Не нужно иллюзий, они только мешают жить. Этот мужчина не для нее. Он ей вообще никто. Какие у нее, однако, глупые фантазии! Они больше никогда не встретятся. А жаль…
3
После всех хлопот в связи со свадьбой Уинслоу и Трента для Лиз наступила полоса бездействия. На ее объявления никто не отвечал. Она попробовала заглянуть сама к потенциальным клиентам — это ни к чему не привело. Отказ за отказом, и во многих случаях ей объясняли:
— О, спасибо, мы сами будем фотографировать.
Это приводило Лиз в отчаяние. В довершение всех неприятностей пришли счета. Глянув на цифры, она ужаснулась. Газ — неужели она израсходовала столько за квартал? Да, потому что весна была холодной, а дом большим. Слишком большой дом, как заметил ее ночной гость, для такой маленькой девушки.
В который раз за последнее время, перед глазами возникло лицо Артура Крейга. Она вспоминала его грубым и высокомерным снобом, хмурым и несчастным шафером на счастливой свадьбе друга. Вне всякого сомнения, сердце его занято красавицей Ирмой: рядом с ней Артур выглядел совсем другим — блестящим, веселым, пылающим страстью. Но каким же нежным и пылким он был с ней в ту ночь! Нет, она не должна думать о нем. Тем более питать иллюзии по поводу полузнакомого мужчины, хоть и чарующе красивого. Надо вернуться к жестокой реальности, а это — счета за газ, за электричество. Как оплатить их?
По трезвом размышлении Лиз пришла к выводу, что переоценила свои возможности, — заработать фотоальбомами, чтобы содержать такой дом, невозможно. А больше у нее ничего нет. Придется продать дом и найти себе какой-нибудь поменьше. Да о каком доме может идти речь при таких заработках! После уплаты всех счетов и закладной почти ничего не останется, и ей предстоит переселиться в квартиру, причем однокомнатную.
Единственная радость в жизни — она приобрела себе хорошую оправу, модную и почти незаметную, которая не портит лицо. Теперь Лиз выглядела прекрасно, очень даже симпатичная девушка. Это придало ей уверенности
Лиз наконец осознала, как она ужасающе одинока. Нет отца, и Генри ее оставил. Будущее не сулит ничего, кроме пустоты. Несколько дней Лиз провела в глубокой депрессии — тихо плакала и ничем не могла заниматься. В пятницу она решила привести себя в чувство. Нельзя падать духом, нужно бороться, действовать!
Весь уик-энд Лиз чистила, скребла и мыла дом, пока он не стал похож на картинку. Хотя и старенький, но уютный и прибранный. Ложась спать в воскресенье вечером, Лиз решила завтра же наведаться в агентство по недвижимости.
В понедельник утром Лиз проснулась поздно. Все мышцы болели после большой уборки. Приняв душ и позавтракав, она оделась, собрала волосы в хвост и уже была готова отправиться в центр города, но в дверях ее остановил телефонный звонок. Лиз как на крыльях подлетела к телефону — вдруг это заказ?
Деловым тоном, бодро и внятно она сказала:
— Фотограф Элизабет Ламберт. Слушаю вас.
— Привет, Лиз! — раздался в трубке мужской голос.
На мгновение сердце ее замерло: ей показалось, что это Артур. Но голос на том конце сразу вернул ее на землю.
— Это я, Дик Стивенсон.
В колледже Лиз и Дик были добрыми приятелями, но, если бы не встреча на свадьбе в Лэнгридже, он никогда бы не вспомнил о ней. Кажется, Дик тогда сказал, что собирается открыть свое дело. Лиз сейчас готова была на любую работу, лишь бы выйти из своего ужасного тупика.
— Дик! Рада тебя слышать! Как поживаешь?
— Плохо. Попал в такую передрягу, Лиз, ты и представить не можешь.
Выяснилось, что Дик, отправившись на задание со съемочной группой, сломал руку и не может держать камеру.
— О господи! Кошмар какой! Тебе чертовски не повезло, Дикки, — посочувствовала Лиз. — Не могу ли я чем-нибудь помочь?
— Вот поэтому я и звоню тебе. Ты очень занята сейчас?
Очень занята! Шутит, что ли?
Дик просил ее приехать и участвовать в съемках вместо него. Дика не смущало, что после колледжа Лиз работала фотографом и у нее не было практики оператора. Кажется, Дик попал в безвыходное положение.
— Если мы провалим эту съемку, то моей компании конец, — буквально умолял он Лиз.
— Да почему бы нет, Дик? Я согласна. Только ты так и не сказал, куда мне надо ехать.
Дик откашлялся.
— Понимаешь, в том-то и дело… Не хотел тебя спугнуть с самого начала. Мы находимся в Пембруке, и у меня здесь никого знакомых, а ребята из Лондона не помчатся сюда, чтобы выручить меня завтра утром.
— В Пембруке?! — воскликнула Лиз. — Но… Слушай, это же триста миль отсюда!
Да уж, если бы это не было так далеко, Дик вряд ли стал просить именно ее, Лиз. К тому же он обещал неплохо заплатить — сумма равнялась выручке за пять-шесть свадебных альбомов. При нынешнем безденежье это было спасением для Лиз.