Булавин (СИ, ч.1-2)
Шрифт:
Финенко знал, кто такой Кондрат, был удивлен его появлению на Сечи и спросил:
– Ты народ баламутишь и раду созываешь?
– Да. Хочу братьям-казакам слово сказать.
– А чего ко мне не зашел?
– Тороплюсь. Время поджимает.
– Что же, раз имеешь что сказать, говори.
Увидев Кондрата, многие сечевые казаки разразились приветственными криками. Немало людей помнило его по штурму Азова и некогда ходило в его сотнях. Булавин выступил вперед и громким голосом повел свою речь:
– Панове
Когда Булавин закончил говорить, казаки разразились приветственными криками:
– Станем заодно с донцами! Слава атаману Кондрату!
– Любо!
– Бери пушки!
– На Москву!
– Не дадим вольных казаков в обиду!
– Поможем братам!
Кошевой атаман поднял булаву и остановил выкрики:
– Не можем мы сейчас на помощь к донцам отправиться. Клятву мы царю давали, что мир не порушим, так негоже ее нарушать. На Сечи останемся.
Но тут Костины подручники из сиромашных закричали пуще прежнего и заглушили голос Финенко:
– Врешь!
– Уходи с кошевых!
– Собака! Разъелся на казацких хлебах!
– Пошел прочь, изменник! Променял братство казацкое на рубли московские!
– Отдай булаву, другого атамана изберем!
Кошевой атаман скинул свою шапку на пыльную землю, положил на нее булаву, поклонился всему кругу и молча отошел в сторонку. Возражать сечевикам было бессмысленно и просто опасно для жизни. Поэтому, отдал булаву и уходи подобру-поздорову. Окажешься правым, то через годик-другой снова кошевым станешь, а пока не перечь и прими решение рады.
Старейшины казацкие, которым от Кондрата, заранее, было многое обещано, на изгнание кошевого промолчали, не остановили сиромашных, а некоторые так и поддержали решение рядовых сечевиков:
– Правильно, так его собачьего сына!
– Постоим же, атаманы-молодцы, за казатство вольное!
– Царь Петрушка, Антихрист проклятый, веру православную на латинскую меняет, всю торговлю нам перекрыл и переправу днепровскую за собой держит!
– Не потерпим такого!
– Он сам клятвы порушил,
Финенко исчез, как его и не было никогда. Сечевики успокоились, а булаву подобрали куренные атаманы.
Тут же стали выдвигать первых кандидатов в кошевые атаманы:
– Симоненко!
– Горбатенко!
– Пилипа Диденко!
Однако сиромашные и богатые сечевики, в кои-то веки, объединившись ради общей цели, дружно поддержали Костю Гордеенко. Видя такое единодушие самых непримиримых, остальные запорожцы примолкли и новым кошевым был избран Костя.
Сам же Гордеенко, как это было заведено с давних времен, лишь только стали выкрикивать его имя, раду покинул, и находился в своем курене. За ним были посланы несколько казаков, и опять же, как водится по обычаям, в первый раз он отказался. После отказа казаки схватили его под руки и потянули на круг силой, время от времени подталкивая в спину и бока, и при этом приговаривая:
– Ступай, сын собачий, будешь теперь атаманом нашим. Никуда не денешься, и не сбежишь. Сказала рада, что ты новый кошевой, так и не упрямься.
Наконец, Костю притянули на круг, и старейшины, подходя к нему, слегка стегали его по спине нагайками, а рядовые казаки мазали голову грязью, дабы не забывал новый атаман, откуда он вышел, и кто его избрал.
Костя при этом, только смиренно стоял и говорил:
– Благодарю браты. Все по воле вашей делать буду. Не посрамлю чести лыцарской.
Так Костя Головко по прозвищу Гордеенко стал кошевым атаманом на всей Запорожской Сечи, и первые его приказы на этом посту, были ожидаемы. Выделить пушки для донцов. Поднимать казацкие сотни. Готовить табор в путь-дорогу. Ремонтировать оружие. Делать запасы воинские. Ловить шпионов царских.
Закипела Чертомлыкская Сечь. Тысячи людей, повинуясь воле Константина Гордеенко и своим собственным понятиям о правде, готовились к одному, к войне с Петром Романовым и его войсками.
Россия. Окрестности Пскова. 24.07.1707.
В конце июля 1707-го года, большинство донских полков находилось под Псковом. Жаркая и душная летняя ночь, а пуще всего злые комары, налетевшие с болот, не давали казакам житья. Они развели дымные костерки и пытались хоть таким способом защититься от безжалостных кровопийц.
Однако не комары и духота мешали сегодня уснуть походному атаману Максиму Кумшацкому. Неясные шевеления среди казаков, сотников и полковников, и какие-то непонятные гонцы от одного полка к другому, вот что беспокоило атамана до такой степени, что трудно было глаза сомкнуть. Что-то затевалось среди казаков, что-то назревало, и самое плохое, что он об этом ничего не знал.
Словно вторя невеселым думам Кумшацкого, возле одного костра затянули песню, а еще за несколькими подхватили: