Булавин
Шрифт:
По той же причине князь не мог осуществить приказ царя — арестовать Зерщикова и взять его с собой в поход:
— Указ сей получил я, отошед от Черкаского, не в ближних урочищах, прошед Кочетовскую станицу (южнее впадения Северского Донца в Дон. — В. Б.). И взять ево (Зерщикова. — В. Б.) нагла за караул по нынешнему их состоянию немочно, чтобы больше от них не умножилось воровства. И бес сей причины вор Некрасов возмущает по Дону и по всем рекам, бутто их всех и городки жгут (каратели Долгорукого. — В. Б.) по Дону. Как я прошел, те не верят вору; а кои перед
Исходя из этого, Долгорукий написал Зерщикову, чтобы он приехал к нему — показать «службу и радение» царю. Тогда, мол, убеждает он Петра, можно и взять его под караул:
— И я чаю, что он будет. А как будет, и я ево, не озлобя, возьму с собою и дам ему такую причину, что он не признает (о замысле арестовать его. — В. Б.). И, прошед по Дону, возьму ево с собою.
Главное для командующего — поход против Некрасова, преемника Булавина:
— Вор Некрасов, сказывают, в большом собрании, бутто с ним больши 15 000. И тому я не верю. Однака ж прислана была застава на усть Донца, атаман, а с ним с 500 конных. И сказывали они казакам Кочетовской станицы, что он будет сам вскоре плавною и конною. И конечно, бутто хочет дать со мною боталию.
Сведения о количестве повстанцев у Некрасова, конечно, весьма преувеличены, что князь и отмечает. Верно говорит он и о замысле Некрасова идти вниз по Дону для «баталии» с Долгоруким, соединившись перед тем с Голым в устье Донца. Впрочем, объединение повстанческих сил провести не удалось; посланную Некрасовым к устью Донца заставу в 500 человек, которая, вероятно, и должна была подготовить слияние обоих войск, каратели «сбили» с ее позиции, и повстанцы «побежали».
Голый тоже проявлял стремление соединиться с Некрасовым. Подполковник Рыкман, будучи под Валуйками, узнал, что этот атаман еще после разгрома Сумского полка взял две медные пушки, с которыми потом пошел к Некрасову в Голубые. Рыкман писал Колычеву, воронежскому воеводе, что из городков по Донцу и его левым притокам с Голым пошли казаки «по половине, а другая половина оставлена для обережения от полков, чтоб противитца до смерти их». На речке Уразовой, где недавно повстанцы разбили Сумский полк, к Рыкману привели «шпиона булавинца», который после пытки сказал:
— Прислали меня ис казачьих городков Сухарева и ис Кабанья для проведыванья: есть ли под Волуйками полки (царские полки. — В. Б.)? И с тою ведомостью быть мне в Кабанье городке.
Несколько дней спустя поймали пять повстанцев под Сватьей Лучкой в районе реки Красной, и они рассказали Рыкману о Голом, настроениях местных казаков:
— А з Донца казаки к Некрасову пошли все. Итого с ним, Голым, пошло 2000 человек.
Каратели со всех сторон наступали на повстанцев. Рыкман жег городки по Донцу, вешал повстанцев. Хованский, шедший с войском к Дону, выслал саратовцев и калмыков к «воровскому казачьему Перекопскому городку», севернее Паншина, и они его взяли, «людей порубили и многих в полон побрали, также лошадей и скота побрали многое же число. И тот Перекопский городок разорили и выжгли весь до основания». Трех пленных перекопских казаков прислали к Хованскому. Один из них, Дмитрий Григорьев, «в роспросе» сказал воеводе:
— Слышал я от казаков, которые ходили под Царицын: атаман Игнат Некрасов и другие казаки взяли тот город и, взяв его, покиня, бежали. И те казаки, также и другие, гулящие люди и царицынцы, которые не были в осадном городке (крепости, цитадели. — В. Б.), пристали к их же воровству и пришли на Дон, и ныне в Паншине. А атаманом над ними Игнашка же Некрасов да другой Ивашка Павлов.
— Какие у тех атаманов замыслы?
— В нынешний пост было в верховые казачьи городки от Игнашки Некрасова и к нам в Перекопский городок письмо. А в том письме написано, чтоб атаманы и казаки шли к ним в Паншин к сроку. — Казак, помолчав, добавил: — А хочет итить з Дону; а куды подлинно, о том не ведает.
— Казаки идут к нему?
— Одни идут, другие не хотят.
— Кто не хочет?
— Лутчие люди. Многие из них съезжались из верховых станиц к Игнату Некрасову на Дон и от такова ево намерения унимали. И он их не послушал.
— А потом что лучшие люди сделали?
— Возвратились в свои городки. И после того учинили во все станицы ведомость, чтоб съезжались изо всех верховых станиц лутчие люди по десять человек в Усть-Хоперский городок. А слышно было, что хотят в деле, куды он, Игнат, хочет итить, отказать. И от нас ис Перекопского городка поехали в тот Усть-Хоперской городок десять человек.
— Что в иных казачьих городках чинитца?
— Того я не знаю.
Хованский убедился в отсутствии единства среди казаков в верховых городках — многие «лучшие люди», природные казаки не хотели идти к Некрасову, продолжать восстание. Другие казаки, маломочные, голытьба, не разделяли их позиции еще со времени событий конца зимы и весны, когда большинство из них поднялись на восстание и собирались в Пристанском городке, чтобы начать движение к Черкасску. Это хорошо понимал воевода:
— А как вор Кондрашка Булавин учинил на Дону бунт, — и начаток воровству и приобщение к нему пущее учинилось верховых городков от казаков, которые городки вверх по Бузулуку, и по Хопру, и по Медведице.
И потому Хованский с войском пошел «на искоренение тех воровских казаков» к Паншину, а оттуда вверх по Медведице, Хопру и Бузулуку.
По сведениям других воевод и командиров, Некрасов имел 10-тысячное повстанческое войско, Голый — две тысячи человек. В Есаулове по прелестным письмам от Некрасова, посланным по всему Войску Донскому, собралось три тысячи человек.
Некрасов вышел из Голубых вниз по Дону к Есаулову-городку. С ним шли атаманы Иван Павлов, Сергей Беспалый, Лоскут и другие, «хотели итти в Есаулов городок в соединение к тем же ворам сухим путем и плавной».
— И дошли до Нижнего Чиру (недалеко от Есаулова, вверх до Дону. — В. Б.), — пишет далее царю Долгорукий, — и я, покинув пехоту и обоз свой, пошел одною конницею наскоро. Да ис Черкаского казаки плавною, чтоб их, воров, в соединение не допустить. И те воры сели в осаду и покорения Вашему величеству не принесли.
И здесь Долгорукий опередил повстанцев — не дал соединиться Некрасову с есауловцами. Последних возглавлял атаман Василий Тельный, при нем же были «пущие воры и завотчики» Чекунов, Кобыльский, Беляев «да самые ж воры, которые бежали ис Черкаского».
Есаулов городок лежит на острове и, по словам Долгорукого, «зело крепок, кругом вода великая; только с одну сторону сухой путь, и тот зело тесен».
Долгорукий, подошедший к нему, имел около полутора тысяч человек, конницу Шидловского («Вашему величеству известно, — каковы черкасы», — так он аттестует их царю), черкасских казаков с тысячу человек, на которых князь не очень-то надеялся:
— А по их состоянию чаять больши бы они им (восставшим. — В. Б.) в помочь, а не нам.