Булавин
Шрифт:
На Майносе некрасовцы жили в пяти станицах. Турки называли их поселение Бив-Эвле, то есть «селение из тысячи домов», или, что очень характерно, «Игнат-казаки». Их косили чума и тропическая лихорадка, поскольку обитали они чуть ли не на болотах; преследовали турецкие власти. Но они держались крепко, стояли друг за друга. У них появлялись выходцы с Эноса и Дуная. Этническая, культурная, религиозная стойкость, приверженность языку и обычаям предков помогли им не только выжить, но и сохранить национальную самобытность. Иностранцев-путешественников, посещавших русское поселение на Майносе, поражали трудолюбие, моральная чистота, общественный порядок, грамотность
Игнат Федорович Некрасов, накануне Булавинского восстания атаман Есауловского городка, убежденный раскольник, как и многие другие повстанцы, отличался крепким характером, стойкостью убеждений. Свои взгляды, устремления, воспитанные в условиях демократической донской общины, он и перенес на Кубань, в основанную им здесь общину. Провозглашенные им принципы, проводимые строго и неукоснительно, стали своего рода конституцией некрасовской общины, а она существовала два с половиной столетия [36] .
36
Потомки некрасовцев вернулись на Родину несколькими группами в течение первой половины нынешнего столетия. Представители майносской ветви поселились в Ново-Некрасовском хуторе Приморско-Ахтарского района Краснодарского края, в пяти селах Грузинской ССР; представители дунайской ветви — в хуторах Потемкинском, Новопокровском того же района, селе Воронцовка Ейского района и хуторе Некрасовка Кизлярского района. В городе Поти проживают представители обеих ветвей.
Более 170 «заветов Игната» некрасовцы, мужчины и женщины, передавали из поколения в поколение, донесли до нашего времени, когда они снова живут па Родине. Созданы они самим Некрасовым, его соратниками, последователями-потомками. Собственно говоря, «заветы» — продукт коллективного творчества, но имя инициатора, первого и главного «законодателя» члены общины закрепили за своей «конституцией» навечно. С самого своего основания ее члены во главе с Некрасовым решили:
— Царизме не покоряться, при царизме в Расею не возвращаться.
Правда, первые партии некрасовцев вернулись из Турции в 1912—1913 годах. Но тогда, в пору революций и Государственной думы, позиции царизма ослабли, и некрасовцы, тяга которых на родину, наоборот, усилилась, предприняли первые шаги.
Как и на Дону, высшим органом власти являлся у некрасовцев круг — общая сходка. Атаман, избиравшийся крутом на один год, осуществлял исполнительную власть. Их распоряжениям обязаны подчиняться все:
— Ни один член общины не может отлучиться без разрешения круга или атамана.
— Никто не имеет права общаться с турками.
— Одну треть заработка казак сдает в войсковую казну.
Третья часть средств, полученных общинниками от рыболовства, скотоводства, охоты, шла на содержание школы, где обучали мальчиков (с начала нынешнего столетия — и девочек), на престарелых, больных, церковь, вооружение.
Некоторые установления отличались большой строгостью:
— За измену войску расстреливать без суда.
— За брак с иноверцами смерть.
— За изнасилование женщины бить плетьми до смерти.
— За измену мужу жену закопать в землю по шею или — в куль да в воду.
— За убийство члена общины виновного закопать в землю.
К женщине некрасовцы относились уважительно:
— Муж
— Муж, обижающий жену, наказывается кругом.
Все наказания устанавливает круг. Он же может «поучить» или отстранить от должности атамана — за нераденье, корыстолюбие. В работе круга, принятии им решений участвуют все казаки с 18-летнего возраста. С 30 лет они могут занимать воинские должности, с 50 быть избранными в походные и войсковые атаманы, старшины. Виновного круг может лишить казачьих прав, и он тем самым становится вне закона — его всякий может убить.
Круг принимает в общину пришельцев-христиан. Только он может открыто помогать бедным, больным; члены же общины должны делать это тайно (согласно одному из заветов первоначального христианства: «Творите милостыню тайно»), чтобы избежать греха гордыни, не смущать принимающего милостыню («завет от Игната был: дает правая рука, не видит левая»).
Каждый член общины занимается тем делом, ремеслом, на которое способен. Все должны почитать старших. За неподчинение старшим — наказание плетьми. За непослушание и оскорбление родителей — бить батогами или лишить жизни (в зависимости от тяжести поступка).
Столь же суровы религиозные предписания некрасовцев-раскольников:
— Держаться старой веры.
— Попов никонианского и греческого рукоположения на службу не принимать.
— Попа, не исполняющего волю круга, можно выгнать и даже убить, как бунтовщика, еретика.
— За богохульство расстреливать.
Эти и прочие законоположения некрасовцы записали в «Игнатову книгу». Ее хранили в священном ларце в церкви на Майносе. Имелось у них и знамя Игната. Когда оно совсем обветшало, по его образцу в начале нашего века круг решил изготовить точную копию [37] .
37
После Великой Отечественной войны старики из хутора Ново-Некрасовского передали ее Ф. В. Тумилевичу, известному собирателю некрасовского фольклора. Позднее он передал знамя в Ростовский-на-Дону музей.
«Заветы Игната» не были мертвой догмой, пустой бумажкой. Они реально бытовали у некрасовцев. В. П. Иванов-Желудков (Кельсиев), побывавший на Майносе два года спустя после отмены крепостного права в России, посещал их круги, наблюдал повседневную жизнь, обряды. Убедился в реальной власти круга и атамана:
— Атаман решает, виноват или не виноват обвиняемый, а наказать или не наказать — приговаривает круг.
— Если круг прощает, то виноватый кланяется атаману, потом старикам, потом на все стороны; и тем дело кончается. Если круг приговаривает поучить, то учат...
Подобного наказания, если на то появятся веские основания, не может избежать и атаман:
— А что атамана можно высечь и секут, это не подлежит сомнению и вовсе не выходит из ряда обыденных событий майносской жизни. Точно так же (как и других, рядовых казаков. — В. Б.) кладут ничком и точно так же заставляют поклониться в землю и поблагодарить словами: «Спаси Христос, что поучили!» Затем ему вручается булава, символ его власти, которую на время наказания отбирает какой-нибудь старик. Вручив булаву, все валятся атаману в ноги, вопя: «Прости Христа ради, господин атаман!» — «Бог простит! Бог простит!» — отвечает, почесываясь, народный избранник, и все входит в прежний порядок.