Булгаков и Маргарита, или История несчастной любви Мастера

Колганов Владимир Алексеевич

— Неужели забыли про Карачев? Там где-то имение вашего отца.

Не помнит или все же притворяется? Зачем?

— Я и рада бы вспомнить, если мы встречались. Но где?

— Да здесь, в Обуховом! — Я уже начинаю сомневаться. — Впрочем, какая разница! Вы помните или же успели все забыть?

— Допустим, помню, — то ли решила уступить, то ли намерена и дальше продолжать жестокую игру. — Так что же между нами было?

Я чувствую, что еле сдерживает смех.

Ах, как же они любят подразнить влюбленного мужчину!

— Мне как-то неудобно вам напоминать?

— Ах так! — Чувствую, что снова улыбается.

Пожалуй, стоит еще раз попробовать.

— Как вы прекрасны, Кира!

— Ах, что вы… — Я знаю, что легкий румянец появился на ее щеках.

— Вот только сейчас я шел по переулку мимо дома, но шторы были закрыты… — чуть слукавил.

— Я не люблю дневного света, вечерний сумрак успокаивает меня. — В голосе появляются печальные, волнующие меня нотки.

— Не знаю почему, но каждый раз, как выхожу на улицу, какая-то неведомая сила влечет меня туда, к вашему дому, и я невольно поворачиваю голову и жду, что хоть на мгновение мелькнет в окне знакомое лицо…

— Не говорите так….

— Я, впрочем, понимаю, как надоел вам рой поклонников с бездарными, много раз повторенными комплиментами.

— О ком вы?.. О ком вы говорите? Все не так.

— Но почему же вы одна?

Она ответила как-то напряженно и словно бы отводя глаза от телефонного аппарата в сторону. Да и ответ был немного невпопад:

— Моего мужа сейчас нет. Он вернулся с фронта и опять уехал. И матери его тоже нет.

— Так, значит, мы можем быть вместе, как тогда?

— Михаил! Вы сознаете опасность, которой меня подвергаете? На что вы рассчитывали, когда позвонили мне?

— Я вас люблю, я звоню только для того, чтобы это вам сказать! Я люблю вас, Кира! Все эти долгие месяцы я мечтал о вас.

— Ради бога, Миша, что вы делаете! Не говорите так, вас могут услышать.

— Я не могу говорить иначе…

— Оставьте меня. Я больше ничего не желаю знать!

— Не вещайте трубку, умоляю!

— Замолчите, ради всего святого… У меня темно в глазах, что со мной будет!

— Успокойтесь, ничего с вами не случится. А вот меня скоро положат на телегу и вывезут прямо на погост. Долго ли подцепить от больных какую-то заразу? И в этом будете виновны вы.

— Миша! Заклинаю вас всем, что у вас есть дорогого, оставьте меня.

— У меня нет ничего дороже вас на этом свете, Кира.

— Я вешаю трубку!

— Нет! Вы причина того, что я готов даже на безумство. Скажите мне только одно слово — и мы бежим.

—

И это вы говорите замужней даме? Вы и преступны, и безумны!

— Кира! Я бросил все, пациентов, близких мне людей, ненавистную больницу. Я приехал сюда с одной целью — быть ближе к вам. Да, я готов на преступление. Бежим!

— У меня дети.

— Забудьте.

— Ни за что!

— Я приду к вам этой ночью.

— Не смейте! Неужели вам нужна моя погибель? Зачем только вы появились здесь? Вы хотите заставить меня лгать и вечно трепетать… Боже мой, замолчите, Миша!

— Если вы не позволите мне прийти к вам, я устрою под вашими окнами скандал. Сегодня же! Ах, Кира дайте же мне шанс!..

Она испугана. Мне кажется, что у меня наконец-то получилось. И потому говорю уже более спокойным голосом:

— Кира, нам необходимо поговорить.

— Ну, так и быть… Приходите в полночь, когда все уснут.

Можно представить, что было после того, как я закончил разговор. Я так кричал, что все, наверное, слышали. Однако вот представить можно, но ничего ужасного на самом деле не случилось. Тася закрылась в дальней комнате, не открывает дверь. Дядьев дома нет. Мне только их увещеваний не хватало!

Но что это было? Неужели Кира назначила свидание? Неужели победил? Я плюхаюсь на диван, закидываю руки за голову… Я весь в мечтах… Я снова с моей Кирой! Скорей, скорей бы! Заснуть бы и не просыпаться до полуночи…

И вот сидим в гостиной у нее дома. На столе чашки с нежными цветочками снаружи и золотые внутри. Скатерть белая и накрахмаленная. Узорчатый паркет сияет, отражая свет зажженных свечей. Мы пьем чай с домашними пирожками, надо заметить, очень вкусными. Что ж, самая подходящая обстановка для задушевной, лирической беседы. Только вот как можно о чем-то говорить, когда все мысли о другом?

От рук, от губ ее пахнет дивными духами, слегка напудрено лицо. Изящные пальцы держат чашку, как диковинный цветок. Глаза прикрыты ресницами, как кружевами. Вот о чем-то задумалась…

— Ах, Миша! Я так несчастна. Мой постылый супруг… Я вышла замуж только потому, что могла сойти с ума от одиночества. Если бы не дети…

— Не огорчайте меня такими грустными словами. Вы удивительно красивы. Вы добрая, чудесная… Вы одна на свете. Других таких прекрасных нет.

— Вы искренни? Да! Да! Разве можете вы лгать? Я благодарна вам за эти слова, только вы нашли их для меня… Так хочется верить, что вы желаете добра. Но одно всегда страшит, стоит взглянуть на вас…