Булгаков и Маргарита, или История несчастной любви Мастера
Шрифт:
Оказывается, что есть и другое мнение, находим его в тех же «Низких истинах»:
«Думаю, это великое чувство — страх. Оно заставляет человека напрягать все свои силы, фантазию, изворотливость… Страх… могучий стимулятор творческой энергии… Знание человека о смерти, неминуемый страх смерти — одна из могучих движущих сил человечества. Оставить после себя что-то…»
Не могу поверить — неужели Булгаков написал свой знаменитый роман под гнетом страха? Оставить после себя «что-то»… Но при чем тут страх? Гораздо чаще происходит обратное — страх лишает человека разума. Тут уж не до романа, не до фильмов, не до стихов. Вот Осип Мандельштам написал
Пора подводить промежуточный итог. Что объединило в этой книге самых разных людей — это судьба княгини Киры Алексеевны Козловской и Михаила Булгакова, описание того, что между ними было или же могло быть. Прочие события — необходимый фон, приметы времени, без которых основной сюжет воспринимался бы не вполне реально — было бы что-то вроде Малой Бронной без трамвая. Впрочем, как такового сюжета этой книги нет, есть только несчастная любовь писателя к княгине, есть так или иначе связанные с этим истины, в которых я и попытался разобраться.
Пожалуй, на этом книгу можно было бы закончить. Однако допустимо ли все бросить, так и не разобравшись до конца, так и не обнародовав свои догадки? Вот и решил написать еще одну главу, что называется, дав волю «необузданной фантазии». Не только для того, чтобы удовлетворить любопытство пытливого читателя. Нет, просто очень не хочется с Булгаковым и княгиней расставаться.
Глава 5
Фантазия на заданную тему
Сказать по правде, на авторство этой главы я не претендую. Во всяком случае, на ту небольшую ее часть, которая явилась вольным, а кое-где чуть ли не дословным изложением текстов, принадлежащих перу Михаила Афанасьевича. Теперь, надеюсь, ни у кого не возникнет подозрений, будто пытаюсь заработать литературный капитал путем вульгарного заимствования. Но дело тут совсем в другом. Нет лучшего способа рассказать о жизни литератора, чем сделать это его собственными словами. С другой стороны, было бы наивным ждать от Булгакова признания во всех своих грехах и описания тайных встреч, интимных сцен, написанных в жанре автобиографии. Вот если б исповедь, а так… В общем, рассчитывать можно лишь на то, что ненароком обнаружишь в дневниках, а более всего хотелось бы надеяться, что часть своего «я» писатель передал своим героям. Если такие откровения удалось найти, они, несомненно, могут послужить основой. И все же наиболее дотошных читателей хочу предупредить: если увидите в тексте строки или слегка перефразированные отрывки из его произведений, берите в руки карандаш и смело заключайте их в кавычки. Я от использования цитат не отрекусь, однако и вы должны понять: это всего лишь попытка реконструкции событий, а вовсе не литературное исследование.
Увы, восстановить эту историю в подробностях мне не дано, приходится дать волю и своей фантазии. По правде говоря, все созданные моим воображением мысли, чувства и поступки следовало бы однозначно приписать другим, никогда не существовавшим персонажам. Однако за выходящими из-под пера строками вновь вижу все те же узнаваемые лица — замечательного русского писателя и очаровательной молодой дамы из аристократической
А между тем вероятность описанных событий не столь уж мизерна, как может показаться. Более того, логически обоснована и подтверждается рядом косвенных свидетельств. Впрочем, каждый может интерпретировать подобные свидетельства по-своему. Ну, вот и я…
Декабрь 1917 года. Где-то под Смоленском
В комнате полумрак. Может показаться, что здесь никого нет, но это совсем не так. Потому что там, на кровати, под грудой скомканных простыней и одеял — это я. Ни рук, ни ног… Не видно даже головы. Но это точно я. Я это знаю.
Мне плохо. Очень плохо! Так плохо, как только может быть в том состоянии, в котором нахожусь… Кто сможет мне помочь? Я сам? Да что вы, это невозможно… Тася! Тася! Где ты? Ну, в самом деле, сколько еще можно ждать!.. Но вот я слышу ее быстрые шаги.
Тася — это моя несчастная жена. А я врач, обыкновенный сельский врач, богом забытый в этой деревенской глухомани.
— Я не буду больше приготовлять раствор. — Это говорит она.
Вот ведь как! Вместо того чтобы помочь, опять напрашивается на скандал. Я все же пытаюсь уговорить:
— Глупости, Тася. Что я, маленький, что ли?
— Не буду. Ты погибнешь.
— Пойми, что у меня болит в груди!
— Лечись.
— Где? У кого? Да кто меня здесь вылечит?
— Тогда уедем отсюда. Здесь ты пропадешь. Морфием не лечатся. — Потом, видимо, подумала и добавляет: — Простить себе не могу, что приготовила тогда вторую дозу.
— Да что я, наркоман, что ли? Что это тебе взбрело такое в голову? — Честно скажу, я возмущен ее предположением.
— Да, ты становишься морфинистом, — отвечает.
— Так не пойдешь? — Я чувствую, как во мне поднимается, вскипает злость.
— Нет!
Злость стала огромна, невероятно велика. Злость давит, она душит меня. Не в силах ей противостоять, я выхватил револьвер из ящика стола.
— Чего ты ждешь? Стреляй! — Тася удивительно спокойна. Я бы сказал, убийственно спокойна.
Стрелять или не стрелять?
— Себя ты все равно не спасешь, а для меня, наконец, закончится кошмар.
— Тогда я застрелю себя! Смотри! Ну, неужели тебе меня нисколечко не жалко?
— Стреляй…
Я подношу револьвер к виску и думаю: нажать на спусковой крючок или не стоит?
И тут только понимаю, что револьвер-то не заряжен.
— Ах ты дрянь! Ты даже уйти из жизни мне не позволяешь! Гнусная лицемерка! Обманщица!
Схватив револьвер за дуло, я бросаюсь на нее. Вот тут она и вправду испугалась. Мы боремся. Она оказывается сильнее меня… Изнемогаю… Устал… Сил никаких нет…
И вот я снова на кровати. А Тася здесь же, рядом, гладит меня рукой по голове:
— Бедненький мой! Ну, успокойся.
А как тут успокоишься, когда вся жизнь наперекосяк!
— Тася! Я так больше не могу. Я здесь погибну!
— Давай вернемся в Киев…
Надо признать, что у моей супруги редко, но все же возникают в голове кое-какие мысли. Я, даже несмотря на нынешнее свое состояние, готов их обсудить.
— И что нам делать в Киеве?
— Там твои близкие, там доктора. — Она все о своем, а я уже не могу слушать эти ее убогие советы, эти бабьи причитания.
— Зачем мне доктора? Я сам доктор!
— Не хочешь в Киев? Ну, тогда в Москву поедем. Добьешься перевода в другое место, если жить здесь совсем невмоготу.
Как же я сразу-то не догадался? Ведь она подсказывает выход. Все понимает, только виду не подает.
— Да… да! В Москву! Завтра же и поеду… — Странно, но я чувствую, что мне внезапно полегчало.