Булгаковиада
Шрифт:
Главрепертком не мог не почувствовать, что пьеса – про него и против него. И, веля Булгакову изменить название на «Мольер», и защищал себя, и подставлял автора. Вполне в духе «Кабалы»…
Когда начались репетиции во МХАТе, гениальный старик К.С. Станиславский тут же попался на удочку. Если пьеса называется «Мольер», нужно показать, какой он был в полном масштабе, и тогда роль гениального Мольера нуждается в доработке…
И прежде всего потому, что булгаковский Мольер ведет себя как актер, актер до мозга костей, актер и худрук театра, а не великий писатель, который понимает, что главное для него – именно это, что он – выше короля и может быть спокоен за свое
Не будучи писателем, Станиславский гениально почуял зерно роли…
Как и Николай Федорович Монахов, который очень хотел сыграть именно Мольера, а не короля… Короля Филиппа он грандиозно сыграл в «Дон Карлосе». Выше этого было не подняться. Нет, Мольер и только Мольер!..
Все Мольеры, которых видел артист Р. – Юрий Любимов в постановке Анатолия Эфроса, Олег Ефремов в спектакле Адольфа Шапиро, Сергей Юрский в своей режиссуре, – играли именно актерскую, а не писательскую ипостась, и играли прекрасно…
И несмотря на то что Юрский давно выступал в роли писателя, он всегда старался подчеркнуть, что он – актер, актер…
Во всяком случае, в разговоре с Р.
– Привет, Сережа!
– Здравствуй, Володя!
– Я понял, как тебя называть: тебя надо объявлять с ударением на последнем слоге – артист Юрской.
– Да, так меня называют многие…
– Вон что, а я думал, что сам придумал… «Смотрю на сцену день-деньской, а там все время Эс Юрской»…
– А вот стихи еще никто не писал, кроме одного моего приятеля, который написал: «На сцене нужен Юрский, как черт знает какая ерунда». Видишь, какая плохая рифма.
– Рифма как раз хорошая, стихи плохие – вранье…
– А почему ты не на съезде?..
– А что мне там делать?..
– А мы бы тебя куда-нибудь выбрали.
– Надо выбирать кого поумней…
– Мы бы выбрали тебя зав. пушкинским сектором…
– Хорошо, считай, что в этом разговоре из нас двоих ты выбрал меня…
– Завтра об этом и скажу на съезде.
– Скажи что-нибудь посмешней… Слушай, Сережа, в качестве информации, в этом году я был счастлив, потому что почти месяц жил в Михайловском, и подумал о тебе: почему бы тебе туда не поехать?
– Я не могу, я играю в четырех театрах.
– А зачем?
– Так получилось. Я – артист.
– Я бы теперь и в один не пошел…
– А я вот в четырех…
– Говорю тебе как литератор Р. литератору Ю.: тебе нужно поехать в Михайловское.
– А я там был, и не раз…
– Но ты был как артист, а я тебе предлагаю поехать туда писателем. Выбрать дней десять или неделю и поехать… Ну, попутно дашь один непарадный концерт…
В этом разговоре Р., конечно, хитрил, он был заинтересован в выступлении Ю. в Михайловском, с тем и звонил.
– Я и дня сейчас не могу выбрать, – сказал Ю.
– Ну, нет так нет. Но ты выбрал меня пушкинским сектором, я тебе и предложил…
– Прости, начальник, сейчас не могу…
– Это ты меня прости… А ты читал мою историю?
– Читал.
– Что же ты молчишь?..
– А ты что молчишь?..
В этом году Р. напечатал в «Знамени» «Ностальгию по Японии», а Ю. в «Октябре» – «Четырнадцать глав о короле».
– А я говорил Наташе, тебя дома не было… Самое сильное впечатление на меня произвело то, что она с тех пор не переступала порог театра.
– Теперь переступила, – сказал Ю. – Мы с ней играли в БДТ.
– Вот и молодцы, что играли…
– Да, вот видишь, – сказал Ю., – у нас было одно время, а видим его так по-разному…
– Но это же нормально, – сказал Р. – Еще сколько-то лет протянем, будем сослепу видеть одинаково, наступит время полного братания… Счастливо тебе, Сереженька, ты там не шали, на съезде!..
– Счастливо, Володя, до встречи!
– Да, до встречи в Михайловском!
Когда коромысло худполитсовета застряло в горизонтальном положении – половина против Мольера, половина за, – на сцене появился представитель «Кабалы», балтийский морячок, братишка и драматург Всеволод Вишневский. С пьеской и наганом. Появился «Брат Сила».
Брат Сила (заплечным мастерам). Принесите сюда испанский сапожок.
Интересно, что в наши времена братанами называют друг друга участники организованных преступных группировок (ОПГ). И фильмы о них очень популярны: «Брат», «Брат-2»…
Те были братишки, и эти братаны…
И Булгаков угадал: «Брат Верность», «Брат Сила»…
Именно после первого обсуждения – 5 ноября – и накануне второго решающего – 19 ноября – появилась заметка братана Вс. Вишневского.
Время выбрано иезуитски точно: 11 ноября…
Читая заметку, не забудем главного: завистник Вишневский готовится сунуть в БДТ пьеску своего сочинения.Вс. Вишневский. Кто же вы?
Каковы генеральные пути ГБДТ? В брошюре “ГБДТ, 1931–32” подчеркивается, что театр стремится к закреплению ведущей роли пролетдраматургии и к борьбе за высокое качество спектаклей.
Тем с большей силой, удивлением и недоумением хочется спросить ГБДТ сегодня, узнав о некоторых новых фактах: Кто же вы идейно-творчески? Куда же вы, в конце концов, идете?
…Театр, многажды заверявший общественность о своем желании выдвигать пролетдраматургов, принял к постановке пьесы «Мольер» Булгакова и «Завтра» Равича. Идейно-творческая позиция Булгакова известна по «Дням Турбиных» и «Дьяволиаде». Может быть, в «Мольере» Булгаков сделал шаг в сторону перестройки? Нет, это пьеса о трагической судьбе французского придворного драматурга (1622–1673 гг.) Актуально для 1932-го! Можно понять и одобрить замысел постановщика «Тартюфа»: покажем классиков. Но зачем тратить силы, время на драму о Мольере, когда к вашим услугам подлинный Мольер?
Или Булгаков перерос Мольера и дал новые качества, по-марксистски вскрыл “сплетения давних времен”? Ответьте, товарищи из ГБДТ!
…Скажите в дружеской дискуссии, как принципиально совместить мейерхольдовскую выставку, мхатовский натурализм (в спектакле «Дело чести») и пьесы Булгакова и Равича?
…Вопросы я задал из желания двинуть дискуссию и из желания выяснить, что же идейно-творчески защищает ГБДТ, который, кстати, предложил дать ему мою новую пьесу [29] .Именно здесь, господа, и зарыта собака, именно здесь!..
Брат Всеволод возмущен!.. Вместо того чтобы тихо ждать, когда военмор и пролетарский писатель закончит пьесу, и тотчас приступить к ее постановке, БДТ обращает взор на другую, уже готовую пьесу, и на другого, уже готового драматурга!.. А Булгаков пишет получше Вишневского, что известно любому и всякому, в том числе и грызущему собственные локти военмору…
Теперь вернемся к хронологии событий, как учит нас голая и счастливая историческая наука, сбросившая наконец как марксистские, так и буржуазные одеяния. 22 сентября 1931 года, практически накануне получения театром булгаковского письма о разрешении «Мольера», на заседании худполитсовета ГБДТ в присутствии большого количества участников один из его наблюдательных членов сказал: