Булочник, булочница и подмастерье

Ануй Жан

Адольф собирается выйти, Тото его окликает.

Тото. Папа.

Адольф(с порога). Да.

Тото. Думаешь, мы однажды будем счастливы?

Адольф(смущаясь). Какая странная мысль! Конечно.

Тото. Думаешь, вы не будете больше ругаться?

Адольф. Мы сделаем всё возможное.

Тото.

Может, нужно, чтобы случилось большое несчастье. У Перперов больше не ссорятся после смерти младшей сестрёнки.

Адольф(смущаясь, немного растроганный). Ох, как тебя! Ты ведь любишь Кристину… не хочешь же ты её смерти, чтобы всё уладилось?

Тото. Нет, конечно!

Адольф(после паузы, с неловкостью). Давай, мужайся. Старайся. Мы попытаемся устроить всё иначе. Я тоже пойду работать. Спокойной ночи. Я тебе только лампу оставлю…

Тото. Спокойной ночи, папа. Спи хорошо.

Адольф(смущаясь). Да. Но я не сразу спать пойду, я…

Не заканчивая фразы, он выходит.

Тото берёт с обеденного стола учебник истории. Обхватив голову руками, мальчик садится спиной к зрителям.

Свет гаснет.

Через некоторое время, под звуки карманьолы появляются, спроецированные на задник сцены иллюстрации учебника (гравюры эпохи французской революции), который читает Тото. В это время из громкоговорителей доносится странный Голос книги…

Голос книги. Процессия, состоящая из базарных баб и женщин Парижа, к которым примкнули беспокойные элементы населения, среди которых находились провокационные агенты герцога Орлеанского и французской гвардии, оставила Париж и двинулась по дороге в Версаль. Начавшись как мирная демонстрация, событие быстро переросло в бунт. Ввиду бездействия маркиза Лафайета, командующего национальной гвардией, король, с фригийской шапочкой (символом свободы) на голове, решился для успокоения народа сам выйти на балкон с королевой и наследником, а затем отправиться обратно в Париж. Неряшливая горланящая толпа окружила королевский экипаж, движущуюся в сторону столицы. Обезумев от радости, женщины, кричали: «Мы ведём булочника, булочницу и подмастерье!»

Тото перелистывает страницу. На заднике появляется новое изображение. Опять раздаётся Голос…

Голос книги. После неудачного побега из Варенны, когда с помощью сторонников король пытался присоединиться к герцогу дё Буйе, королевская семья была отправлена в Париж в окружении всеобщей враждебности, которая выражалась в холодном молчании толпы, толкущейся по обеим сторонам дороги. Людовику XVI-му больше не суждено было вновь обрести доверие и любовь своего народа.

Новое

изображение. Тото перелистывает страницу: Тампль.

Заключённый в крепости Тампль вместе с королевой, дофином и юной мадам Руаяль, король перед лицом враждебности доказал удивительное душевное величие. Его мужество и благородство, проявленные в беде, кажется, возродили в сердце королевы чувство любви к своему мужу, которого, с кокетством молодой ненасытной женщины, она имела обыкновение не замечать и даже презирать в более славные дни. Можно сказать, что, в заново обретённой обстановке семейного благополучия, последние дни невезучего Людовика XVI-го прошли относительно счастливо…

Картинка королевской семьи, заключённой в Тампле, остаётся на стене. Входят Адольф, одетый Людовиком XVI и Элоди в платье Марии — Антуанетты. Они держат за руку Кристину, тоже наряженную в костюм того времени. Грубым и безжалостным муниципальным гвардейцем оказывается ни кто иной, как Фессар-Лёбонз.

Скупой свет потихонечку освещает сцену, придавая ей оттенок призрачности.

Муниципальный гвардеец. Сюда, гражданин Капет!

Король. Как вас звать, друг мой?

Муниципальный гвардеец. Фессар-Лёбонз, муниципальный гвардеец! Предупреждаю вас, что я настоящая скотина! Со мной ухо востро нужно держать.

Король. Всё хорошо. Оставьте нас. И займитесь провиантом, дети голодные.

Муниципальный гвардеец. Я постараюсь быть гуманным, но с вашей стороны, гражданин Капет, надо тоже проявить вежливость. Тут вам не Версаль!

Муниципальный гвардеец выходит.

Король(устраиваясь). Тут мило! Мы всё-таки в кругу семьи. Наши дворцы были так просторны, что нам не удавалось встречаться.

Королева(подходя к нему, ласково). Я хотела сказать вам, Луи. Кажется, я была несколько кокетлива и к вам несправедлива. Я постоянно хотела, чтобы меня обслуживали, и вечно в чём-нибудь вас да упрекала… всё говорила-де, могу лучше найти. А вот, видите, с тех пор, как мы в беде, я нахожу вас по-настоящему славным малым. И я хотела сказать вам, Луи, что я вас очень люблю. Вуаля!

Король (после паузы, растроганный). Я тоже, моя Мария-Антуанетта, я горячо вас люблю. Должен признать, с моей стороны, что я слишком громко кричал, но в глубине души, я всегда любил вас необыкновенно сильно. И, несмотря на наше бедственное положение, и их намерение отрубить нам головы, думаю, мы будем счастливы вместе с нашими дорогими детьми в тепле этих скромных и покойных апартаментов… Если б к тому же у меня нашлось времени немного развлечься моим любимым занятием — слесарным делом, то это было бы истинное блаженство!