Бульвар Постышева

Бутаков Эрик Юрьевич

— Юль. Как-то я не ловко себя чувствую. Как-то всё ещё не так. Искусственно, что ли? Согласна?

— Ну, и? — Юлька с любопытством смотрела на меня.

— Знаешь, когда мы с тобой свободно будем разговаривать, обо всём и в легкую?

— Когда?

— Когда переспим!

— …?

— Нет. В общем-то и сейчас легко, но, всё равно, как-то наиграно и натянуто. Потом будет всё легче и свободней. Согласись?

— Наверное, — она почему-то не удивилась моему «хамству», и это её «наверное», скорее всего, было знаком согласия.

Я заметно повеселел. Плеснул ещё по рюмочке и произнёс. Копируя Светличную:

— За нашу случайную встречу!

— Давай, — ответила Юля, понимая, что я имею ввиду. Юлька была точная копия Светличной, а мне с раннего детства говорили, что я похож на Миронова. Так что, всё было в строчку.

Я совсем обнаглел и продолжал:

— Знаешь, о чём я сейчас думаю?

— О чём?

— Как и когда Это случится, — я не назвал, что именно, но она поняла Что и совершенно спокойно ответила:

— Не знаю. Поживем — увидим.

— Поживем? — не унимался я, делая соответствующее ударение.

— Поживем, поживем, — ответила Юля, улыбнулась, и мы оба поняли, что Это случится.

Тут же стало легко, будто мы уже переспали. Я чувствовал себя молодцом и смелым парнем, как поручик Ржевский. Она тоже смотрела на меня, как на «своего», но нас давил слишком маленький срок знакомства. «Гжелка» кончилась.

— Закажем ещё? — спросил я, — грамм двести пусть принесут?

— Давай! — ответила Юля, и всё с нами стало ясно — сегодня после ресторана мы сразу не расстанемся. (А может вообще не расстанемся? Я понимал, что это слабая надежда, но всё же, чем черт не шутит?)

Нам принесли графин.

4:36. До прибытия поезда осталось полчаса. Я улетел в воспоминания и совершенно обмяк. Я даже не пил сегодня. Даже пива. Хочу быть во всеоружии. Хотя, конечно, помят и устал — ночь-то кончается. Более того, моя короткая прическа ей будет в диковинку и, может, насмешит. Посмотрим.

Одни словом, нужно готовится ко встречи. Осмотреть пирон, выбрать место наблюдения и встречи. Отлить. И если (может быть) купить цветок. Скоро всё разрешится, и дописывать этот рассказ я буду уже в другом месте, и, точно зная, чем кончился наш роман.

4:44. Ну что, Архип, закругляйся. Иди, глотни чайку, отлей за 5 рублей и на пирон курить и нервничать».

Записи на этом заканчиваются! Видимо пришло время, рассвет и поезд.

Перечитав всю это, я улыбнулся. Эх, Юля-Юля! Кто из нас был «наивным чукотским»? Ты хотела от меня только денег и всё обставляла красиво, не забывая втихаря перепихиваться со своими старыми друзьями, но ошиблась. Чёрные звезды по темному небу промчались наискосок от астр и ханской низменности, и лишь друзья — Арлекино и Манекен швея — благодарили публику за внимание по окончанию выступления на фиолетовом рисовом поле, раздавая на память стаканы. О, да! Я люблю подурачить дамочек, которые хотят одурачить меня. Это очень приятно!

Вот, что означает «писать без разбору».

Иногда я пишу, чтобы отвлечься.

№ 9 (два «амбарных» листа)

Если бы в кабинете налоговых инспекторов стояло подслушивающее устройство, и некий агент записывал всё, что он слышит, черт его знает, о чем бы он подумал! Вот, к примеру:

Действующие лица:

1. Ольга — молодой инспектор, не умеющий работать на персональном компьютере.

2. Костя — опытный пользователь компьютера и опытный проверяющий, знающий четко, как оформляются документы.

3. Игорь — ещё один инспектор, играющий в тетрис на своём компьютере, но никто этого не видит.

Собственно, начнем подслушивать, о чем там они говорят:

— Шефу наш акт не понравился!

— Почему?

— Почему-почему? Я всё не так сделала, — так он сказал! То, что нужно было вставить вперед, у меня оказалось сзади. Начало не вышло — введение слабое, Основная часть смазана, и концовка не удалась — я практически ничего не выделила! Короче, он не доволен. После обеда нужно будет все заново сделать. Ты мне поможешь, чтоб я опять не лажанулась?

— Я сегодня не могу! Попроси Игоря — он все равно груши околачивает, — ответил Костя.

— Со мной не получится — у меня завал! И вовсе я не околачиваю, пытаюсь машину настроить, не выходит, всё валится из рук, я уже злой, как собака.

— Костя, миленький, я что хочешь для тебя сделаю — только помоги. Одна я не смогу — не всему ещё научилась, а ты опытный и лучше меня знаешь, что и как нужно сделать. Ты только подсказывай, а я сама своими руками всё делать буду. Кость, а?!

— Ну, ладно. Иди сюда. Рядом располагайся. Показывай, что у тебя там?

— Вот — всё, что есть!

— Ни плохо.

— Ты так считаешь?

— Я же вижу.

— А шефу не нравится!

— Нравится. Я-то знаю шефа. Ты ему нравишься, он тобою доволен, но хочет большего, чтоб ты в любом положении была на высоте, поэтому и заставляет переделывать — тренирует, так сказать.

— Он меня уже затрахал! Не могу я больше!

— Ладно-ладно, расслабься, давай лучше начнем.

Заскрипели стулья. Через какое-то время Костя сказал:

— Так, теперь понятно, что его не удовлетворило. Давай ещё раз, но всё, что будем делать — будем разбирать по позициям, с самого начала, с введения и не торопясь. Хорошо?

— Хорошо.

— Сразу не в бровь, а в глаз: то, что ты должна непременно обозначить, уяснить для себя и показать шефу ещё до начала акта, так сказать в прелюдии?

— Место, дату и время начала Акта и количество участников, то есть постоянные величины.

— Во! То-то и оно! Первая ошибка: количество участников, как с одной, так и с другой стороны может меняться, очень даже легко! Всегда нужно оставлять место для новых.

— С чегой-то?

— С тогой-то! Разве не может человек быть резко куда-то вызван? Или по болезни сломаться? Да мало ли причин: кто-то случайно зашел, а он имеет вес, или, даже, тебе в помощь шеф может еще кого-то подбросить. Это же элементарно, крошка.