Булыжник под сердцем
Шрифт:
– Дорогуша, ты имеешь в виду passe [33] !Замечательно выглядишь, та soeui [34] , просто великолепно. Я думаю… Да, подвести брови, чуточку пудры и хорошая красная помада, матовая. Подберем тебе maquillage [35] , хорошо?
– Ой, отлично. Только насчет помады – ты, наверное, про «Шанель»… как там называется этот их оттенок? «Космос»? Да, мило – но недешево…
33
В прошлом (фр.).
34
Сестренка (фр.).
35
Макияж (фр. ).
На
Вскоре мы стали появляться на радио. И, заметьте, не в юмористическом разделе «Радио Четыре» – это для оксфордских выпускников, спасибо – не надо. Нет, в гостях у разных передач и в радиожурналах. Например, в «Женском часе» Джейми рассказывала о судьбе женщины в альтернативной комедии. Джейми такое умела. Запросто подстраивалась под любую передачу – чтобы никого не напугать. Помню, один ведущий как-то заявил: «Мы сначала вас немного испугались, а вы, оказывается, просто милашка». Тоже мне комплимент, козлы! Ее Светлость – настоящий профессионал. Профессионализм вообще наш конек. Мы доброжелательны, но не унижаемся. Вот наша позиция. Будь вежлив, жми руки. Не опаздывай, не злись, не горячись.
Телесъемок нам тоже перепало. Но, господи, эти телевизионщики – идиоты. Невероятно. Задают вопросы – хоть бы выслушали ответ. У них, видите ли, все заранее распланировано, а если не вписался в их концепт, они злятся – словно это ты виноват. «Мы не сможем вас использовать», – заявляют они, сами не постигая иронии. Джейми появлялась в паре киножурналов и нескольких ночных юмористических программах, но это явно не для нее. Им нужны «яркие», «быстрые», «эксцентричные». Им подавай «Мальчиковый клуб» и «Пшик». Победители конкурсов, которые всегда оказывались в нужных местах, посещали нужные вечеринки, нюхали нужный кокаин и трахались с нужными продюсерами. Честно признаться, мы не поняли правил игры. Мы считали, главное – хорошо выступать, смешить зрителей. В общем, приглашать нас перестали.
Да кому нужна эта фигня, решили мы. Мы считали, когда-нибудь они с нами согласятся – выхода не будет. А пока нам хватало чудесной публики на живых концертах. Зрители обожали Джейми. Письма сыпались пачками – при первой возможности я сняла платный почтовый ящик. Фанаты – это, конечно, здорово, но твоего адреса им лучше не знать. Понимаете, Джейми так вела себя на сцене, что многие зрители считали ее своим закадычным другом. Так что после пары фанатов, зашедших поболтать и выпить чаю, я решила, что хватит, и наскребла денег на ящик. Затем я продала «мински» и купила очаровательный «пежо», ярко-красный, в безукоризненном состоянии. Конечно, на счетчике пробега значилось 125 000 с чем-то миль, зато машина обошлась всего в полторы тысячи фунтов, плюс бедная старая «мини». «Пежо» я берегла. Вообще люблю ухоженные автомобили. Даже Моджо иногда снисходил проехаться в нем – в «мински» его было не заманить.
Нам нравилось так жить. По правде нравилось. Господи, какой мы ловили кайф – ну, почти все время. Мотались взад-вперед по стране, как цыгане; только Джейми и я. Артистическая братия. Тяжелая работа, голод, усталость, – мы их не замечали, потому что были слишком увлечены самой жизнью.
Джейми буквально расцвела. Ужасные депрессии, которые у нее периодически случались, своеобразная психологическая мигрень, сократились до редких припадков. Чего мы только не делали вдвоем: ездили по стране, навещали друзей. На Рождество – к маме и папе, на День подарков – к матери Гейба. На выходные после первых гастролей в Гластонбери – на неделю в Корнуолл – взяли тачку напрокат, затем в круиз – Ползит, Сент-Айвз, Ньюки. Однажды смотались в туристическую поездку на Крит. Недорого, все по минимуму. Джейми продолжала писать, и вскоре ее тексты начали появляться в местном журнале «Что творится?», а один раз – даже в «Сити Лайф». Джейми подумывала написать роман, но все силы уходили на концерты. Ничего, вот ты состаришься, а я уйду на пенсию, мечтала она… Ая вела дневник и все больше работала за компьютером. Даже сверстала для Джейми вебстраницу, вывешивала объявления о концертах, ее рассказы и биографию. И открыла ей ящик на «Зэпмейл» – jamiegee@zapmail.com. Письма сыпались только так. Джейми обожала общаться с народом. Это как друзья по переписке – только быстрее.
Конечно, Джейми продолжала цеплять «ошибки». Впрочем, была и пара нормальных ребят. Недолго, но уже хорошо для начала. А я… мое сердце принадлежало сами знаете кому, но я гуляла и с другими – если парень нравился. Ничего серьезного, просто по-дружески. Один, Тай Эллис, даже сделал мне предложение, но я отказалась.
16
Дома все было здорово. Мы даже слегка подремонтировали дом – ну, такие себе мы. Моджо свалил, пока не выветрилась краска, а вернувшись, постоянно жаловался на запах. Весь его вклад в украшение жилища заключался в том, что он наворачивал круги по дому в черной шелковой с атласом пижаме и в накидке, которая воняла «Обсессией», или «Пуазоном», или еще какой смертельной дрянью. Впрочем, за краску заплатил Моджо. Или его Особенный. Этот Особенный в последнее время стал весьма запаслив, и нам достались кучи белья, полотенец и одеял. Все с инициалами «М. и С». Я как-то даже дерзнула спросить, зовут ли его мистер Маркс или мистер Спенсер, но в ответ получила только Многозначительный Взгляд. Ладно, неисповедимы пути Особенного. Время от времени заходил Гейб, когда бывал в городе, и помогал нам с мужской работой и плотничеством. В одной белой жилетке и армейских брюках. Черные кудри падают на глаза, причудливое сплетение кельтских орнаментов татуировки подчеркивает мышцы… О, как бы я хотела провести пальцем по всем этим узорам, а потом… В общем, в такие дни я уезжала. Женскому терпению тоже есть предел.
Мы даже стали уговаривать хозяина продать нам дом. Наконец он дрогнул, и мы зажили обычной маленькой семьей – два синих чулка, трансвестит и психованная кошка.
Да, мы завели кошку – разумеется, мы задумывались о детях, как и все, гормоны никуда не денешь, и мы пускали слюни над прикольными детскими шмотками в «Асде». В общем, кошка легко нас заполучила. Сегодня мы еще безкошечные, а назавтра – уже с кошкой. Мы ее окрестили Мушкой; мяукающий и ластящийся черный шелковый комочек. В один прекрасный день она просто зашла в кухню, уселась и довольно вежливо попросила завтрак, будто всегда жила здесь. Сказать правду, она была воспитанницей Джейми. Моджо тоже любил ее гладить – шанс продемонстрировать длинные пальцы, – а кошка была только за, пусть такая любовь и неискренна. Но Джейми кошка действительно обожала, та же относилась к ней как к ребенку. Мне разрешили кормить Мушку, и за это меня по утрам изредка вознаграждали урчанием и ласками.
Джейми часто разговаривала с ней. Очень трогательно:
– Моя девочка. Моя принцесса, черная блестящая королева любви, змееголовая малютка, мое чернильное пятнышко. Мама тебя любит, правда? Конечно, любит. Мягкие лапки, шелковый носик. Да, я люблю тебя, гроза мышей, изумрудные глаза, шерстка цвета ночи…
Джейми могла продолжать эту литанию любви до бесконечности, а Мушка тихо мурлыкала на одеяле, черными лапками как можно нежнее разминая хозяйку.
Да, все было превосходно. Очень мило. Разве что я немного тревожилась. Нет, ничего личного, просто беспокоилась о нашей карьере. Наступил 1995-й, и в бизнесе многое изменилось. Новое поколение юмористов выступало в стиле, который я, честно говоря, не назвала бы забавным. Нет, конечно, были исключения: например, Эдди Иззард – просто уморительно. Он тоже не работал на телевидение, но это ему нисколько не мешало. Помните его безумный номер с переодеванием в женское платье? Супер. Но остальные – Рики Шарп, Мона Маклиш, Дер-мотт Джойс… Только для своего круга, жесткие, циничные до бессердечия – и дальше. Они добивались аплодисментов за счет просчитанной коммерческой иронии и красноречивой антиполиткорректности. Наименьший общий знаменатель – грязный юмор в костюме от «Пола Смита». Юмористы с застывшим кокаиновым взглядом, влюбленные в собственное остроумие. Но зрители хавали. Поколение Тэтчер выросло в любителей приторной попсы, признающих только одну религию – «делай что хочешь – вот тебе единственный закон». Они желали шутить аполитично, аморально, элитарно, и чтобы юмор летел в авангарде падения феминизма. Такой юмор они и получали.
Все это меня тревожило. Конечно, Иззард, как и Джейми, рассказывал искрометные истории, но один в поле не воин, а от остальной братии меня пробирало до костей… Становилось сложнее выбивать концерты для Ее Светлости. Ненамного, но все-таки. Запах зимы уже витал в воздухе, и я спрашивала себя, понимает ли это Джейми? Я не хотела, чтобы она изменилась, – я хотела, чтобы изменился мир.
1995 год. Джейми двадцать девять; мне – двадцать восемь. Мы еще не старушки, но уже и не дети. Мы успели пожить – и пусть иногда ошибались, но все-таки не растратили себя на алкоголь и наркоту. Ни детей, ни абортов, ни страшных вирусов. Нам везло; в первую очередь потому, что мы были осторожны – уж как умели. Но мы – нет, не то чтобы нам стало скучно, просто мы никак не могли угомониться; все крутились и крутились на месте – как Мушка, когда ложится спать. Ворочались в нашем мирке, пытаясь устроиться поудобнее. Немного чаще, чем надо, смотрели в зеркала. Смотрели внутрь себя – не отложился ли возраст?