Бумажные души
Шрифт:
На столе ни документов, ни папок – только компьютер, телефон, канцелярский стакан и фотография Юхана. На стене еще одна фотография – портрет коллеги, погибшего на задании. Близкого друга Жанетт.
Кроме удобного компьютерного кресла и пары менее удобных стульев для посетителей, у окна стояли два больших кресла.
Жанетт закрыла дверь и жестом пригласила Шварца садиться, после чего налила из термоса две чашки кофе, поставила их на стол и села напротив Шварца. Поднеся чашку к губам, она подула на дымящийся напиток.
– Расскажи коротко, что тебе удалось
Шварц кивнул.
– У нас есть полный профиль ДНК, которая совершенно точно принадлежит “Владимиру”. Его же отпечатки остались на кодовом замке и орудии убийства, однако в наших базах данных его нет, возможных родственников мы тоже не нашли. Мы прогнали изображение этого Владимира через систему распознавания лиц. Результата – ноль. Фотографию разослали по всем полицейским округам. Нам позвонили несколько человек, но информации, от которой можно оттолкнуться, мы не получили. Опросили знакомых Йонни Бундесона, но там тоже по нулям.
Шварц помолчал, отпил кофе. “Какой у него невинный, расслабленный вид”, – подумала Жанетт. Прямо пай-мальчик, а не эталон мачо, которому он хочет соответствовать.
– Еще я связался с больницей в Худдинге, – продолжил Шварц. – Беса Ундин – девушка, которую мы обнаружили в трейлере – пришла в себя, я хочу поехать в больницу, поговорить с ней.
– Есть еще Клара Бундесон, дочка.
– Да. Клару взяла к себе одна семья в Мэлархёйдене. Дом как будто спокойный, безопасный, она уже звонила.
– Вот и хорошо, – сказала Жанетт. – А сам ты что думаешь? Есть версия? Рассуждать, конечно, нужно непредвзято, но мыслям же не прикажешь.
– Есть такое, – согласился Шварц. – Не верю я в умышленное убийство. И ничто не указывает, что Владимир и Бундесон знали друг друга – ну, может, шапочно, если речь о наркотиках. К тому же у меня такое чувство, что это дело очень личное… Короче, я не считаю Владимира ни наркоманом, ни уголовником. А учитывая, как он подставился, когда смотрел прямо в камеру наблюдения, он не профи.
Жанетт взглянула на молодого коллегу. Не будь он таким ершистым и умей он обуздывать свои порывы, он мог бы сделать неплохую карьеру.
– Ладно. А матери Клары нет в живых.
По всей вероятности, Бундесон два года назад избил ее до смерти, хотя так и не сел за это преступление, подумала Жанетт и спросила:
– Кто-нибудь уже поговорил с родственниками ее матери?
– Да. Там та еще компания. В общем и целом, никто понятия не имеет, кто такой этот Владимир. Он как будто не вписывается в картину. По-моему, убийство – следствие случайного выстрела, и у Клары тут особая роль. Какая именно, мы пока не разобрались.
– Слушай, что тебе говорит интуиция.
Телефон на столе у Жанетт замигал: кто-то звонил. Жанетт встала.
– Ты хорошо чувствуешь людей, – сказала она, обходя стол. – Прислушайся к себе, но другим это свое умение не особенно демонстрируй.
Жанетт взяла трубку. На том конце оказался полицейский из управления “Стокгольм Север”. Он представился и объяснил, что звонит по делу, которое может заинтересовать отделение “Сити”. Жанетт
Человек на том конце зашуршал бумагами.
– Две недели назад у себя в квартире в Бергсхамре скончалась некая Лола Юнгстранд, дата рождения – двадцать третье февраля семьдесят четвертого года. Когда приехали криминалисты, труп пролежал уже четыре дня. Сначала мы заподозрили несчастный случай – она перебрала спиртного и подавилась собственной рвотой. Однако потом выяснилось, что в желудок к ней попало – причем неестественным образом – постороннее вещество. Поскольку вещество попало ей в желудок уже после остановки дыхания, мы исключили самоубийство…
– Значит, это отравление? – перебил Шварц. Он поднялся с кресла и, хромая, подошел к столу.
– Да, причем довольно необычное. По словам криминалистов из лаборатории, это малоизвестное вещество, идентичное “Циклону Б”. Знаете, что это такое?
– Газовые камеры, – ответил Шварц. – Гитлеровцы.
– Вот именно… Иными словами – синильная кислота, которую сейчас иногда используют при производстве крысиного яда и инсектицидов. В Швеции этот яд не производят. Мы закупаем его в Чехии, торговое название – “Ураган D2”. Форма – картонные диски, пропитанные ядом, продаются в банках. Остатки таких бумажек и обнаружили в рвоте Лолы, а также у нее в желудке. Если хотите узнать подробнее, переговорите с патологоанатомом. – Коллега из “Севера” откашлялся. – Пока ее ничто не связывает с вашим расследованием, но после обеда мы получили еще одно сообщение из лаборатории. Один из профилей ДНК – речь идет о следах экскрементов на стенках унитаза в ванной Лолы – имеет отношение к текущему расследованию. Точнее, к убийству, совершенному на Кварнхольмене. Профиль обозначен как “Неизвестный”. Если я правильно понимаю, это ДНК вашего главного подозреваемого. Я сейчас смотрю на фотографию бородатого парня, которую вы разослали на днях.
– Мы зовем его Владимир, – сказал Шварц, и Жанетт показалось – она чувствует, как мускулы у него расслабляются один за другим. Выдохнул старый застоявшийся воздух, вдохнул свежий, кислород пошел в мозг.
– Мы полагаем, что этот человек каким-то образом заставил Лолу принять яд, а потом зашел в туалет, но не смыл за собой как следует. Даже у опытных убийц иногда возникает потребность после дела присесть на унитаз. В любом случае, он отметился в двух местах, где произошли убийства. Ваше и наше дела, и в течение двух дней… Что будем делать?
– Для начала определимся, на какой стадии находится ваше расследование, – сказала Жанетт.
Звонивший на какое-то время притих, потом зашуршал бумагами и защелкал клавишами.
– У нас сейчас с ресурсами перебои, – сказал он, когда щелканье стихло. – Должен признаться – мы действовали не так четко, как мне бы хотелось.
– Черт! Но что-то же вы сделали? – спросил Шварц. Жанетт поняла, что он едва сдерживается.
– Ну да. Опросили соседей и, конечно, поговорили с сыновьями Лолы и их отцом, Томми, но не многого добились.