Бумажный тигр (II. - "Форма")
Шрифт:
При упоминании рыбы Лэйду и самому вдруг остро захотелось набить трубку измельченной рыбьей чешуей. Видит Бог, сейчас его рассудку как никогда нужно отдохнуть в теплых течениях невидимого моря. Может, тогда он схватит те разрозненные нити, концы которых десятками топорщатся вокруг Уилла…
Может, именно поэтому Канцелярия проявила несвойственное ей благородство, настойчиво пытаясь спровадить Уилла подальше от Нового Бангора. Она знает то, что под шкурой кроткого ягненка прячется убийца. Малолетний убийца, который, в придачу, сам не всегда способен контролировать себя. Что может вырастить из него Левиафан? Великого гуманиста? Умудренного
Лэйд ощутил, как стынут корни зубов, словно он набил рот кубиками льда из коктейльной чаши. Даже в висках заломило.
Многие узники Нового Бангора полагают Его садистом и убийцей, забывая еще об одной его извечной ипостаси. Он еще и творец. Из плоти своих жертв он вдохновенно ваяет новые формы жизни, зачастую такие же безумные и отвратительные, как его собственные отпрыски. У него бесконечный запас времени и сил, единственное, в чем он испытывает нехватку — в материале. В благодарном и послушном материале, из которого — то ли удовлетворяя собственное любопытство, то ли из скуки — можно создать очередное чудовище.
Уилл равнодушно изучал собственные перепачканные ногти. Без сомнения, отличный материал, отстраненно подумал Лэйд, чувствуя, как гибельный холод распространяется все дальше и дальше, перебираясь на плечи и спину. Первого сорта. Юный убийца, в придачу одержимый странными образами и болезненными фантазиями. Человек с уязвленной и странно устроенной душой. Превосходная глина для умелого гончара. Сейчас у него нет когтей, нет длинных зубов, взгляд не горит от голода или похоти. Но в следующий раз, когда мы встретимся, он может выглядеть совсем иначе. Да, милый добрый Уилл может выглядеть совсем иначе. На мгновенье привиделось что-то страшное, нелепое — окровавленные клешни, хитиновые крючья, распахнутая акулья пасть…
Он найдет, чем одарить своего нового подданного. О, Он всегда найдет.
— Вот, значит, что вы ищете в Новом Бангоре, — Лэйд хотел произнести это язвительно, но что-то перегорело внутри, высохло, получилось сухо и холодно, — Искупление? Кару?
— Не знаю, — тихо ответил Уилл, глядя куда-то мимо и в сторону, — Может, и так. Если Он призвал меня… Если призвал меня после того, что я совершил, значит, я нужен здесь. Значит, даже у убийц есть уголок во всемирном океане, где они могут послужить хоть какой-то цели.
— Отвратительно! — Лэйд ощутил, как его собственный голос дрожит от гнева и отвращения, — Это же… Это какое-то самобичевание! Флагелланство [147] !
Уилл прикрыл глаза.
— Иногда мне кажется… Иногда мне кажется, Он испытывает меня. Проверяет ногтем. Словно пытаясь понять, из чего я сделан. Да, он жесток. Без сомнения, жесток. Но там, где вы видите алчную жестокость убийцы, я вижу справедливую жестокость судьи. Если Он наложил когти на мою душу, значит, у него было такое право. И я сознательно отдаю себя на его суд.
147
Флагелланство — средневековое движение «бичующихся», практикующее нанесение побоев кнутом в качестве усмирения плоти.
Наверно, надо было вновь схватить его за горло, подумал Лэйд. Стиснуть так, чтоб хрустнули тонкие цыплячьи хрящи в этой тонкой шее. Закатить пару звенящих оплеух. Жаль только, сил для этого совершенно не осталось. И вообще не для чего
— Ах, суд… — он осклабился и резко выставил перед лицо Уилла левую ладонь, — На справедливый суд уповаете, значит… Вы хотели знать, как я лишился пальца? Извольте, я скажу. Его откусила тварь, созданная Им. Как откусила бы и голову, если была бы немногим проворнее! Левиафан по своей натуре имеет не большую тягу к справедливости, чем голодная гиена. Он получает удовлетворение, искажая жизнь, извращая ее, заставляя ее существовать по противоестественным для нее самой правилам. Вот его суть. В этом его душа.
Уилл слабо улыбнулся.
— Члены клуба «Альбион» так не считали.
— Они были набитыми дураками! — рявкнул Лэйд, не сдержавшись, — И получили то, что заслуживали! Именно поэтому клуб давно распущен, а одно только его название служит предупреждением для не в меру самоуверенных юнцов вроде вас!
— Мне кажется, в глубине души вы им завидуете, мистер Лайвстоун.
Лэйд поперхнулся. Словно какая-то мушка влетела в горло. Тяжелая, холодная как свинцовая дробинка. Мгновенно перекрывшая дыхание.
— Ч-что?!
— Вы завидуете им — Доктору Генри, Графине, Поэту, Архитектору, Пастуху. Вы сами никогда не стали бы членом «Альбиона», — спокойно обронил Уилл, на бледном лице которого уже растаяла усмешка. Бесследно, как сахар в холодном чае, — Они тщились распознать силу, которая им противостоит. Понять ее природу и устройство, ее суть, пределы ее могущества. А вы… вы всего лишь упорный муравей, раз за разом выходящий в бой против грузового локомобиля. Вот почему вы кропотливо собирали информацию об истории клуба, а потом уничтожили записи. Вот почему сделали слово «Альбион» пугающим и страшным синонимом рока. Вы просто-напросто завидовали им, людям, способным видеть в Нем что-то большее, чем всемогущее чудовище. Вот почему вы с такой неохотой рассказываете о Докторе Генри. Вы презираете его, но в то же время и завидуете. Он не был ни охотником, ни воином, но он был сильнее вас. Мудрее, хладнокровнее, опытнее. А вы… Знаете, мне в самом деле жаль вас.
— Жаль? — выдохнул Лэйд, чувствуя, что его собственное дыхание отдает ржавчиной и перегнившими водорослями — Вам жаль меня, Уилл?
— Да, мистер Лайвстоун. Вы потратили годы на эту борьбу, не заметив самого важного.
— Чего я не заметил?
— Вы давно перестали быть гостем Нового Бангора. Вы давно стали его частью, частью всемогущего чудовища, которым одержимы. Бангорским Тигром, темной легендой улиц. Превратились в часть существа, которое истово ненавидите. Едва ли ваша собственная участь лучше моей.
Лэйд ожидал, что эти слова разбудят тлеющую внутри ярость. Впрыснут кислород в раскаленную топку, заставив взметнуться раскаленные искры. Но вместо этого ощутил лишь безмерную усталость, тягучую и тяжелую, облепившую душу, точно застаревший вар. Не было злости, не было жара, и ни черта не было.
— Бумажным Тигром, — тихо обронил Лэйд, не узнавая собственного голоса, — Игрушкой Левиафана. Которую Он вытаскивает из дальнего пыльного ящика в те минуты, когда хочет развлечь себя. Но вас, кажется, больше интересует «Альбион». Что ж, я расскажу вам, что случилось с Доктором Генри и его… подопечными, И вы решите сами, кто из нас более заслуживает вашей жалости. Но не сегодня. Мы и так потратили больше времени, чем я предполагал. Завтра. До того, как вы покинете остров.