Бумеранг любви, или Три дела по одной цене

Комарова Алёна

С каждым словом вредная учительница превращалась в романтичную путешественницу.

– Танюш, я тебе завидую.

– Ты не завидуй, а давай переворачивайся, выставляй свои аппетитные прелести на показ солнышку и молодым красавчикам. Сколько можно уже в девках ходить? Уже сутки на курорте, а романа еще нет.

– Нужен мне твой роман – пресным голосом протянула Наташа. – Ты же должна знать, что курортные романы недолговечны и несерьезны.

– Согласна. Тогда давай не роман, а ветряный

флирт. Давай, давай переворачивайся.

– Чтобы все «молодые красавчики» увидели мои прелести измятые и отдавленные камушками?

– Я серьезно тебе говорю, пора бы тебе и глазки кому построить.

Таня настроилась на наставления подруги на путь кокетства, почти путь истины. Но Наташа оберегала себя ревностно – кремень, а не девушка.

– Я не умею. Научишь? – ёрничала Наташа. – Сама в девках ходишь, а меня под танки бросаешь.

– Не под танки – строго ответила Таня. – Между прочим, я молюсь, чтоб у нас с тобой появились мужчины, с большой буквы этого слова. Вспомни ведро, вот и оно.

Наташа удивилась и застыла, хотя собиралась перевернуться и даже начала переворачиваться на спину. Но увидела возле себя волосатые ноги ведра, ой, простите, мужчины. Мужчина грузинской наружности, с литровым бокалом пива в руках, спросил:

–Можна я прысяду рядом с такыми ачароватэльными дэвушками?

Таня разрешающе махнула рукой.

Наташа опять плюхнулась животом на песок, хотя кожа ответственно заявляла, что среди песчинок есть острые камушки и они-то вызывали желание изменить положение. Куда ей теперь переворачиваться. Живот и грудь в отпечатках природного материала – вид не для слабонервного сильного пола.

– Гори, спина моя, гори – тихо прошептала она, в надежде, что мужчина долго с ними не задержится.

Он тем временем откровенно рассматривал Танюшу, а та ему кокетливо улыбалась. Наташа знала эту Танину манеру общения с такими типчиками еще со времен института. Это называлось «смотри, облизывайся, глотай слюнки, только руки не распускай».

– Давай знакомится. Я – Грыша.

– Как? – с хитринкой в глазах, спросила Таня.

– Ну нэт. Мое настояшее имя… э… трудное.

– И какое же это трудное имя?

– Джумбер.

Таня хитро глянула на подругу.

– Да есть маленечко. Трудноватое.

– Я бы сказала: вообще непроизносимое – Добавила Наташа.

– А тэбя как зовут?

– Мэня зовут Таня.

– А тэбя?

– Мэня Наташа – поддержала она игру.

–Натаща – протянул грузин Гриша.

Таня решила играть дальше.

– Натаща – самое любимое русское имя для иностранцев.

– А он разве иностранец?

– Ты Гриша, иностранец? – Не стала откладывать в долгий ящик вопрос с его происхождением Таня.

– Я?

– Да,

ты.

– Я да. Иностранэц – протянул Гриша- Джумбер.

Наташа зашептала:

– Кажется, ему нравится это слово.

Таня согласилась.

– Таня, Натаща, давайтэ дружить. Я исполню всэ твои желания.

– Чьи, твои? – уточнила Таня.

– Твои – он подмигнул Тане, потом посмотрел на Наташу, ей тоже подмигнул – и твои.

Подруги прыснули со смеху.

– Вот чего ты хочещь, Натаща? Я все могу.

Наташа сделала вид, что задумалась и сообщила:

– Я хочу на луну.

– На люну? Хорошо. Это клюб такой? Гдэ он? Я отведу тэбя туда. И тэбя – добавил он, подмигнув Тане.

Подруги недолго сдерживали смех – дело трудное. Они обхохатывались со всей силы. Наташе было неудобно смеяться лежа и она, сгибаясь от смеха, все же села и накинула на себя полотенце.

Грузин Гриша воспрянул духом, считая себя самым неотразимым на этом пляже, ведь самые красивые «дэвушки» удостоили его вниманием, говорят ему о своих желаниях и радуются, веселятся.

– Гдэ этот клюб? Скажи. Вечером он работает? Да? Пойдешь туда. И ты тоже – он опять подмигнул Тане.

– По моему он не знает слово «вы» и предлагает нам с ним пойти по очереди. Сначала тебе, потом мне – хохотала Таня.

– Я здэсь уже все клюбы знаю. Я уже везде был. А «Люна» не знаю.

Таня закрыла руками лицо, вытерла слезы, которые от смеха катились не произвольно, и сказала:

– Луна, миленький, далеко. Очень далеко. Мне жаль, но ты до нее не дойдешь и даже не долетишь.

Заявление ему не понравилось, Гриша подскочил, гордо выпячил грудь. Пиво вылилось на камни. Женщина, отдыхающая по соседству, удивленно оглянулась и недовольно помотала головой.

– Я? Я дойду. У мэня есть сила. А надо будет, возьму таксы. И тэбе. И тэбе.

– Хорошо-хорошо – успокаивающе согласилась Таня. – Прысядь, милок. Дойдешь, дойдешь.

Гриша гордо уселся на место и погрозил пальцем Тане.

– Ты так нэ говори. Я все могу. Я же Джумбер. Мэня все знают.

– Я поняла. Каюсь, – с улыбкой согласилась Таня и переглянулась с Наташей – горячая грузинская кровь.

– Таня, а почему мэня мэлок зовешь? Нэ понимаю, это мэл, который учитэль в школе на доске пишет? Мэл, потому что я бэлый, как мэл? Я плохо загорел?

Он осмотрел свою темную кожу на животе, по бокам и даже попытался заглянуть за спину.

– Бэлый мэл. С ума сойти можно с тобой, Гриша. Куда тебе еще загорать?

– Может он хочет негром стать? – усмехнулась Наташа.

– Нэ, нэгром нэ хочу.

– Вот и хватит тебе на солнце жариться. Иди в баре в теньке посиди – выпроваживающее, предложила Таня.