Бунгало Сатаны или Наследие Ангелов
Шрифт:
Ресницы Гарри дрогнули и он непонимающе посмотрел на Драко. Потом осознание произошедшего настигло его и он по-детски спрятался на груди Малфоя, приговаривая: «Не хочу! Не хочу!»
– Ну, что ты, глупенький! Все хорошо, я рядом! Я всегда буду рядом…
– Нет, не будешь… Наши дороги разойдутся, разве ты сам не видишь? Ты - Истинный Целитель. Я - чертов Великий. Нам не дадут быть вместе! А давай, завалим наше Испытание? Зато всегда будем вместе, рядом на этом Острове! Я не смогу жить без тебя… - Гарри начал всхлипывать. Драко был в полном шоке! Он никогда не видел Гарри плачущим! Разве Поттер умел быть слабым? Но в его словах была доля истины, от этого Драко охватила дикая ярость! Он грубо встряхнул Гарри и почти прокричал:
– Какого черта ты тут мелешь, Поттер! Кто не даст нам быть вместе? Только мы сами можем решать! И не смей даже заикаться об этом! Иначе я сам лично тебя придушу, а потом воскрешу из почти мертвых! И буду делать
– Драко не на шутку разошелся и мог бы и дальше продолжать в том же духе, но тут он заметил счастливый взгляд Поттера из-под мокрых ресниц и запнулся на полуслове.
– Так-таки и загрызешь?
– довольно спросил успокоившийся Гарри. По всему было видно, что ему понравилась вспышка ярости Драко.
– Дурачок! Ну, конечно же! Я люблю тебя и никому не отдам! Такое сокровище нужно самому. А теперь прекрати прикидываться кисейной барышней и вставай с пола - гости ждут, о, Великий Гарри Поттер! Всегда тебе самое интересное перепадает!
– Драко чмокнул Гарри в нос и счастливо улыбнулся. Никто и никогда их не разлучит и на минуту! Знал бы Драко, как скоро и страшно закончится это его уверенное «никогда»…
Глава 43.
Вот уже месяц, как они имели честь общаться с Деметрием. Великолепный жеребец оказался не только прекрасным и остроумным собеседником, но и удивительно тонко чувствующим ученым. Они теперь проводили вечера в библиотеке, где Драко рассказывал об открытиях современной магии, а Деметрий до хрипа спорил с ним, не всегда соглашаясь с разумностью того или иного нововведения. Грегори, Марси и Гарри были лишь восхищенными зрителями, тихо сидя в сторонке и благоговейно внимая им. Грегори не вмешивался в споры, предпочитая впитывать новые знания подобно губке и делая свои собственные выводы. Марси восхищалась лишь внешней красотой спора, подмечая горящие глаза, пересохшие губы, срывающиеся от долгого монолога голоса. Она просто купалась в волнах общей дружелюбной атмосферы. Драко, проснувшимся внутренним зрением видел, как она оттягивала на себя чересчур резкие моменты, гася этим некую злость, рождающуюся в ярых спорах. Она была словно магнит для негативных эмоций, своеобразный энергетический вампир. Гарри же не замечал никого, кроме Драко. Малфой не раз ловил на себе его горячий, словно ладонь, взгляд. Похоже для Поттера было абсолютно неважно то, о чем был спор, он просто любовался Драко. То, с какой скоростью и какой страстью он тащил любимого в спальню показывало, что его очень возбуждал ум Драко, доводя до исступления.
Драко, как ни противился своим пророческим талантам, все же чувствовал, как рядом с ним истончалась ткань времени и он начинал видеть многое из того, что раньше было для него скрытым. Видимо третий глаз пробудил в нем пророка. Он как мог, скрывал это от Грегори, но с каждым днем это становилось все труднее. Драко иногда начинал заговариваться и когда приходил в себя, то обнаруживал, что все смотрят на него странными взглядами. После немного неприятного разговора с Грегори, он сдался и просто принял это в себе. Вот только почему все попытки заглянуть в их с Гарри будущее заканчивались в плотном сером тумане? Драко не раз пытался увидеть что-нибудь, но все обрывалось и он, задыхаясь, возвращался в свое тело. Что-то должно случиться в ночь на Рождество, что-то, что навсегда изменит их жизнь. Возможно это просто развилка судьбы и он не мог видеть будущее по той причине, что оно было не определено. Может быть они не пройдут Испытание и навсегда останутся в облике диких зверей. А может… О третьем пути Драко предпочитал даже не думать. Он запретил себе думать о плохом. Ведь не может быть такого, что они с Гарри… что они расстанутся…
Деметрий, выказав почтение Гарри, словно выполнил какой-то ему одному ведомый ритуал и на следующий день общался с ним без велеречий и пышных слов. Гарри это только приветствовал. В один из дней, спустя неделю, Гарри, отчаянно краснея, подошел к отдыхающему в тени садовых деревьев Деметрию и попросил покатать его. Драко, услышав это, замер. Вдруг Деметрий воспримет это как оскорбление и уйдет от них? Но жеребец, прервал сбивчивые объяснения Поттера, который похоже сам был не рад, что попросил, тихим смехом. Он сказал, что почтет за честь нести на своей спине Великого. Гарри окончательно смешался, но Деметрий покорно преклонил колена и ничего не оставалось, как взобраться ему на спину. Вскоре, преодолев свою робость и смущение, Гарри смог расслабиться и Драко убедился, что верховая езда - это его конек. Глядя на то, как изящно сидит на Деметрии Гарри, как легким нажатием колена меняет направление прогулки, похоже его абсолютно не смущало отсутствие седла и поводьев. Он был словно дикий бог диких варваров. Длинные волосы развевались за спиной, солнце золотило обнаженный
Гарри теперь мог по своему желанию создавать любые простейшие формы жизни. После лотоса в день рождения Драко и куста для колибри у него все получалось без малейших осечек. Деметрий сказал, что после того, как Гарри войдет в полную силу, то он сможет дарить жизнь всему живому. Он - Создатель. Но, как и Драко был ограничен, ему будут неподвластны разумные формы жизни. Разум - это дар божий и простые смертные, пусть и очень сильные, не способны создать то единственное, что отличает людей от зверей - душу. Каждая душа рождается в Божественном Костре. Когда искра покидает это Вечное Пламя, она поселяется в еще нерожденном младенце и он становится человеком. Созданием с божественным даром.
Все, происходящее с ними за те месяцы, что они на Острове, было слишком огромным для полного осознания. Поэтому юноши просто принимали это как данное, не стараясь уразуметь - иначе они могли сойти бы с ума. Они просто жили и просто учились. Единственное, что давало им силы и не позволяло впасть в панику была их любовь. Это странное, переменчивое чувство накрепко связало их и подарило надежду и ощущение надежного плеча рядом. Все в чем они были уверены - это то, что они любят и любимы, остальное могло и подождать. Поэтому принимая смелые ласки друг от друга, просыпаясь в одной на двоих постели, смотря в теплые глаза напротив и касаясь, легко и нежно, они знали, что живут, пока любят. От огромности и всеобъятности этого чувства иногда перехватывало дыхание и щемило в груди. Тогда стоило просто взять ЕГО за руку или прижаться во сне к ЕГО спине и все вставало на свои места. Они сами не замечали, как стали единым целым, одной душой, заключенной в два тела.
В один из воскресных, до ужаса ленивых, дней, Драко спросил, когда они продолжат путешествие в прошлое Гарри. В ответ, Поттер просто легко поцеловал его. Драко закрыл глаза, а когда вновь открыл, то увидел себя в празднично оформленном шатре. Белый, открытый полог стоял на прибрежном холме. За спиной шелестело море, на этом фоне стояла пара и давала друг другу обеты любви и верности. Гермиона Грейнджер была великолепна в простом шелковом платье. Длинные волосы были перехвачены белой кружевной лентой и волнами спускались до поясницы. Легкая газовая шаль покрывала ее голову вуалью и обвивала руки. Длинные жемчужные кисточки утяжеляли шаль, не давая ей взлететь под капризным порывом ветра. В этот самый момент высокий и широкоплечий мужчина одевал ей на тонкий пальчик сверкающее обручальное колечко. Они видели только друг друга. Драко смотрел на графа дю Моррей и видел как преображалось его некрасивое лицо, когда он смотрел на Гермиону. В его взгляде читалась самая искренняя любовь и восхищение, отражаясь в ее глазах и возвращаясь к нему теплым, уверенным и любящим взором. Они словно излучали любовь, красоту и счастье. Ореол света окутывал их, делая одним целым. Невинный поцелуй, скрепляющий узы брака, почему-то заставил смущенно опустить глаза, эта чистая любовь ослепляла, заставляла смутно хотеть стать лучше и может быть тогда и ты станешь достоин чего-то хорошего и светлого.
– Правда они прекрасны?
– рука Гарри нежно сжала ладонь Драко, заставляя вспомнить, что ему уже повезло. Повезло незаслуженно, но Малфой понимал, что никому не отдаст эти черные локоны, эти нежные губы, эти теплые глаза. Он знал, что Гарри навсегда вошел в его кровь, в его плоть, растворившись в нем и разлучить их - это значит просто разрезать пополам одно тело. Драко вздохнул и поцеловал кончики пальцев Гарри. Вдруг его захлестнуло понимание правильности того, что он собирается сделать. Здесь и сейчас в лучах одного праздника, Драко снял с пальца свое кольцо, встал на одно колено и глядя Гарри в глаза, произнес: