Бунин. Жизнеописание

Бабореко Александр Кузьмич

13 апреля (воскресенье) 1903 г.

Вход в Босфор показался мне диковатым, но красивым. Гористые пустынные берега, зеленоватые, сухого тона, довольно резких очертаний. Во всем что-то новое глазу. Кое-где почти у воды маленькие крепости, с минаретами. Затем пошли селения, дачи. Когда пароход, следуя изгибам пролива, раза два повернул, было похоже на то, что мы плывем по озерам. Похоже на Швейцарию… Подробно все расскажу при свидании, а пока буду краток. Босфор поразил меня красотой, Константинополь. Часов в десять мы стали на якорь, и я отправился с монахом и греком Герасимом в Андреевское Подворье. В таможне два турка долго вертели в руках мои книги, не хотели пропустить. Дал 20 к. — пропустили. В Подворье занял большую комнату.

Полежав, отправился на Галатскую башню» ^[256] .

256

Жизнь Бунина. С. 219–222.

Проводник Герасим «очень хорошо показал ему Константинополь, — пишет Вера Николаевна, — когда через четыре года я попала туда вместе с Иваном Алексеевичем, то была поражена его знанием этого сказочного города.

Кроме обычных мест, посещаемых туристами, Герасим водил его в частные дома, к гречанкам необыкновенной толщины, похожим на родственниц Цакни, любезно угощавшим его вареньем со студеной водой, где-нибудь на Золотом Роге.

Византия мало тронула в те дни Бунина, он не почувствовал ее, зато Ислам вошел глубоко в его душу…

Я считаю, что пребывание в Константинополе в течение месяца было одним из самых важных, благотворных и поэтических событий в его духовной жизни.

После женитьбы, после разрыва с женой, после беспорядочной жизни в столицах, Одессе и даже Ялте он, наконец, обрел душевный покой, мог, не отвлекаясь повседневными заботами, развлечениями, встречами, даже творческой работой, подумать о себе. Отдать себе отчет в том, как ему следует жить.

Он взял с собой книгу персидского поэта Саади „Тезкират“, он всегда, когда отправлялся на Восток, возил ее с собой. Он высоко ценил этого поэта, мудреца и путешественника, „усладительного из писателей“…

Бунину было в эту весну всего 32 года…» ^[257]

Путешествие длилось немногим более двух недель. Оно дало материал для рассказа «Тень Птицы».

Бунин много путешествовал по Востоку. Он писал впоследствии: «Я тринадцать раз был в Константинополе…»

О поездке в Константинополь Бунин писал Найденову 3 июня 1903 года:

«Я чрезвычайно доволен, что попал туда, жалею только, что пробыл там очень мало времени, и даю себе слово непременно побывать в Турции еще раз. Что же касается деревни, то я смотрю на нее не как на место удовольствия, а как на „келью творчества“. Впрочем, я из этой кельи уже удрал раз: был, как вы знаете, в Москве и в Нижнем Новгороде.

257

Там же. С. 222–223. — Тезкире или тезкира — буквально — памятка, жанр средневековой антологии, где приводились образцы стихов и краткое жизнеописание поэта.

В Звенигород к вам непременно приеду. Случится это, по моим расчетам, числа 20-го июня» ^[258] .

Лето Бунин прожил в Огневке у Евгения и у Полушниковых в Глотов, в сентябре отправился в Москву (жил в меблированных комнатах в доме Густа — Хрущевский переулок, дом 5).

Он не пропускал собраний «Среды», был желанным гостем на вечерах у Телешова и не менее желанным у Чеховых.

Двадцатого сентября в Петербурге он присутствовал на двадцатипятилетием юбилее литературной деятельности Короленко. Были на юбилее также Куприн, Горький, Н. К. Михайловский.

258

РГАЛИ, ф. 1117, on. 1, ед. хр. 36, л. 9–9 об.

Впоследствии Бунин рассказывал о своих встречах с Короленко корреспонденту газеты «Южная мысль»:

«Жил он в Петербурге возле

греческой церкви в деревянном 2-х этажном доме с мезонином, доме глубоко провинциальном (к провинциальному В. Г., кажется, вообще питает большую склонность).

В длинные петербургские вечера я и забирался к В. Г., с которым мы долго и много беседовали на литературные темы.

Однажды, помню, мы целый вечер говорили о Толстом.

В. Г. говорил о Толстом с благоговением.

Слушая его, я упивался и тонким анализом учения Толстого, и образностью речи В. Г.

Помню, в этот вечер Короленко подарил мне свою книгу, на которой сделал надпись: „Вечер. Пески. Долгие разговоры“.

Затем с В. Г. я встречался в Москве.

Что я могу сказать о В. Г. Короленко?

Радуешься тому, что он живет и здравствует среди нас, как какой-то титан, которого не могут коснуться все те отрицательные явления, которыми так богаты наша нынешняя литература и жизнь» ^[259] .

259

Южная мысль. Одесса. 1913. № 565. 14 июля.

В октябре 1903 года Бунин приезжал в Нижний Новгород. 10–11 октября Горький сообщал оттуда: «На днях здесь будет Бунин, обещал привезти свой рассказ» ^[260] — для сборников «Знание».

Пятнадцатого октября в Нижнем Новгороде Бунин выступал на литературно-музыкальном вечере с чтением своих произведений.

Пробыл он там примерно неделю, а затем вернулся в Москву.

Девятнадцатого октября 1903 года Академия наук присудила Бунину Пушкинскую премию за «Листопад» и «Гайавату» ^[261] .

260

Архив Горького. Т. IV. М., 1954. С. 138.

261

Пятнадцатое присуждение премий имени А. С. Пушкина 1903 года. Отчет и рецензии I–IX. СПб., 1904. С. 7.

В Москве Бунин узнал от Ольги Леонардовны о новой пьесе А. П. Чехова «Вишневый сад», рукопись которой она только что получила.

Двадцать третьего октября у О. Л. Книппер-Чеховой, где был и Найденов, «Бунин читал свой перевод „Манфреда“, а я, — писала она Антону Павловичу, — подчитывала остальные роли…» ^[262] .

Литератор и художник, режиссер Художественного театра Л. А. Сулержицкий писал Чехову 25 ноября 1903 года:

262

РГБ, ф. 356.13.27. — Верстка неизданной переписки О. Л. Книппер и А. П. Чехова. С. 488, 490.

«Видел у Ольги Леонардовны Бунина. Сидел мрачный и ругал Россию „Азией“. Он пришел с несостоявшегося собрания любителей русской словесности» ^[263] .

В декабре 1903 года Бунин встретился с приехавшим в Москву Чеховым. Он вспоминал впоследствии:

«Ежедневно по вечерам я заходил к Чехову, оставался иногда у него до трех-четырех часов утра, то есть до возвращения Ольги Леонардовны домой… И эти бдения мне особенно дороги» ^[264] .

263

РГБ, ф. 331.59.79.

264

Бунин И. А. О Чехове. С. 96.