Бункер из Дождя
Шрифт:
– Закрывай!
– Приказал начкар и они вышли из камерного коридора.
В конце-концов ведомства договорились и приехали следователи КГБ. Они первым допросили Эдуарда. Покидая следователя, он предложил Яркуна допрашивать последним.
– Уже готов дать показания?
– Недовольно усмехнулся следователь.
– Остальные готовы свалить всё на него. Когда он прочтёт это, то он сдаст их. Вам лучше знать, что лучше!
– Так это его холостым бабахнул? Можешь не отвечать. Спасибо за помощь. Переночуй здесь. Сейчас наши по твоему местожительству рыщут.
– Надеюсь не публично?
– Конечно, без твоей засветки!
В комендатуре пришлось прожить три дня. После допроса всю шайку отправили в Лефортово. На четвёртый вызвали к Горбункову.
– КГБешникам сначала было очень неприятно, что они такую сеть прощёлкали, но после того, как им сказали, что вся слава их, они не рассыпались в благодарностях, но остались довольны. Такая работка закипела. Главное, чтобы твой тёзка не узнал. Те быки, что хотели на вас напасть - мясо! Но их за хвосты потянули, на такое стадо породистых особей вышли! Я всё это сказал не из-за того, чтобы для того, а меня попросили, чтобы ты, благодаря этому внёс коррективы в своей деятельности. Хорошая дезуха никому не помешает, а в нашем положении - особенно.
– А с Ириной что?
– А у тебя что?
– Пока ничего!
– Вот и хорошо. Офис представительства в Москве уже оборудован в гостинице "Украина". Там и жить будешь. Номер двухэтажный. На втором две спальни. Помни, нашпигован по самое не горюй. Тебе хочется стать двойным агентом?
– Ну.... Как этим заниматься?
– Ты же на себе попробовал хватку твоего друга Томаша Возняка. Так вот эти ребята не от него. Он сейчас в психушке успокаивается. Нет, не психушке, а в психотерапевтическом санатории перековывается. Есть там у них один деятель, который считает, что таких как ты, легче перевербовывать, чем вербовать. Пока они считают, что ты, как бы условно, не при чём! Типа, теперь мы на одной стороне, надо помогать друг другу. Они так и не поняли и ничему не научились.
– Не понял и я.
– Они тебя хотят использовать, как бы не против нас, а против третьих стран, но так, чтобы мы об этом не знали.
– Так что, до самой пенсии никакой личной жизни?
– Будет у тебя личная жизнь. Американцы об этом позаботятся.
– С какого это припёка?
– За тобой пригляд нужен, вот они кого-нибудь...
– Вот так просто подложат кого-то? И что у ней тоже никакой личной жизни?
– Задай сам себе вопрос. Какая жизнь тебе нужна? Какая нравится? Какой ты её хочешь видеть, хотя бы в фантазиях?
– Насчёт фантазий у меня как-то... я далеко не задумываю, но детали прорабатываю. А в остальном... не знаю я! Я не знаю, не понимаю зачем я всем этим занимаюсь!
– Вот-вот! Патриотизмом это не назовёшь! Жизнь многообразна, поэтому постановка вопроса о её наполнении смыслом - бессмысленна! Вы, Эдуард Генрихович, стремительно делаете карьеру и ещё не достигли её вершины!
– Какая здесь может быть вершина? Гроб на лафете, захоронение в кремлёвской стене? А под своим ли именем похоронят?
– Вы чем-то недовольны?
– На службе Родине не может быть карьеры! Я просто в детстве не наигрался в казаков-разбойников. Вот сейчас и доигрываю. Как говорят американцы: драйв - инстинктивное влечение к удовлетворению какой-то потребности. Кто в оловянных солдатиков не наигрался - генералами становятся, кто недоучился, как они считают, - учёными! Большинство же становится тем, о ком они и не мечтали, но и не ведали. Такие как я. Ни они сами, ни их родители!
– А вы философ, батенька! Может такое и помогает? Но, я не поверю, чтобы у вас не было нереализованной мечты! У всех такие обломы случаются, крушение каких-то иллюзий, вот как сейчас у уже не совсем целой страны. Только каждый реагирует на это по-своему.
– Правильно заметили Семён Семёнович, была одна маленькая мечтушка, но теперь не нужна, давно уже не актуальна!
– Какая, если не секрет?
– Хотел на гитаре научиться играть, но не срослось. Сначала не было гитары, потом учить некому, затем времени не стало, а когда всё это появилось - желание ушло.
– Почему ушло? Никогда не поздно заняться музыкой. Для себя хотя бы!
– Да мне это нужно было, чтобы девчонок привлекать! Но мы ушли в сторону от вашего предложения.
– Не хотите быть двойным агентом?
– Нет, вернее да, не хочу. Здесь много нет, но вот и одно да проскользнуло, но как нет.
– Чтобы не голословно, можно несколько этих нет озвучить?
– Я привык и люблю работать в одиночку. Личную жизнь тоже хочу сам решать, а не через чью-то прокладку или подстилку. И главное! Подозрения и указания будут тоже с двух сторон неизбежно взаимоисключающие. Спишут в утиль и захоронят не в стене, а в ближайшей канаве. Может, действительно, надо научиться играть на гитаре?
– Я тоже так доложил о вас! Другими словами, но суть такая же. У меня вопрос.
– А я могу тоже задать?
– Прошу!
– Раз у них были две фотографии, а убить они хотели Ирину, то моё фото дали для того, чтобы я рядом не стоял, не видел, не знал? Устранять они меня не собирались. Что дальше? Я же не смогу в каждом, подошедшем ко мне человеке видеть их агента? Так и до паранойи недалеко! Я, в собственной стране, вынужден буду прятаться от американских наймитов?
– Это хорошая идея! Вы не будете руководить представительством американской фирмы в Москве. Отправим-ка мы вас, сударь в командировку на завод прицепов в Сосновоборск.
– Где это?
– В Красноярске. Лично туда ехать не обязательно, чисто формально отправится Швед Эдуард Генрихович. А вы, как уже ушедший в запас, Алексей Алексеев, будете работать в одном из подмосковных санаториев.
– Кем?
– Да хоть дворником. Спасателем в бассейне, физруком. Вам же надо поддерживать свою физическую форму? Как спортсмен будете выступать на всяких соревнованиях, или там, где нам надо!
– Это мне нравится. А с общагой что?
– Там же Швед прописан! Она за ним! Мой вопрос. Почему вы обратились в своё бывшее подразделение за помощью, а не к тем, кому положено этим заниматься: милицию, КГБ? Почему, они, нарушив все инструкции, правила, пришли вам на помощь? Они же из другого ведомства! Или вы, теперь, не из них! Это не их дело! Но они пошли на это!