Бунтарка и Хозяин Стужи
Шрифт:
Пояс лежал на моей кровати, поверх покрывала. Приблизившись, я поняла, что он из чистого золота, узорчатые тончайшие пластины, видимо, надевались на платье, чтобы подчеркнуть талию и добавить наряду привлекательности. Или дороговизны. Разумеется, девушка рядом с его снежностью должна выглядеть роскошно и богато. Вопрос только в том, как он собирается меня представить обществу. Если как Хелену — я скорее в окно выпрыгну, чем пойду с ним!
— Про украшения нам ничего не говорили, — подлила масла в огонь служанка.
Разумеется, куда мне еще
Все очарование от предстоящего мгновенно испарилось, а ведь в детстве я так мечтала побывать на балу! Мама с папой устраивали танцы в нашем небольшом домике, когда приглашали гостей — для этого от мебели освобождался небольшой музыкальный салон. Ну как освобождался, мебель сдвигалась к стенам, мама садилась играть, и все танцевали. Даже мы, дети, до того, как нас отправляли спать! Я обычно танцевала с мальчиком из семьи булочника, они были дружны с нами до того, как отец женился на Стелле.
Их сын всерьез заявлял, что женится на мне, а я всерьез думала, что с радостью выйду за него замуж. Даже представляла, где я взрослая, уже замужем, в красивом платье, и мы с ним едем на настоящий бал. Шуршат шелк, атлас, бархат, парча… Звенят голоса, музыка, всюду свет, натертый до блеска паркет сверкает.
О балах мне рассказывала мама, и, как я сейчас понимаю, с потаенной грустью, но я, тогда совсем маленькая, с жадностью впитывала каждое ее слово и рисовала себе восхитительные картинки своего первого выхода. Даже не задаваясь вопросом, откуда мама столько знает о балах, об этикете…
Неужели слова Хелены все же отчасти правда?
А если нет, то кем была моя мама?
Служанки проводили меня в купальни, где в воде растворили столько соли, что я никак не могла нормально сесть в овальный бассейн. Услышав за спиной хихиканье, обернулась, но девушки уже стали полностью серьезными.
— Здесь не нужно погружаться, нэри Селланд. Это чаша для расслабления.
— Для расслабления?
— Да. Просто закрывайте глаза и ни о чем не думайте, мы пока подготовим для вас ванную, и вернемся за вами через час.
Целый час делать здесь — что? И ни о чем не думать? Это как?
Я позволила телу расслабиться и тут же всплыла из-под воды. Она держала меня, как могли бы держать руки матери, легко и спокойно. Глядя на пляшущие на потолки тени, на узоры от подсвечников и танцующее пламя свечей — достаточно, чтобы разогнать тьму, но создающих мягкий приглушенный свет, я сама не заметила, как закрыла глаза. Все мысли действительно ушли, а очнулась я от голоса:
— Нэри Селланд, переходим в ванную.
В ванной с маслами меня так старательно приводили в порядок, что после выхода оттуда я сама пахла как цветочек, если не сказать — как букет. Потом девушки принесли мне перекусить, а после уже всерьез занялись прической и подготовкой к вечеру.
Волосы мне высушили магией, накрутили тугие локоны, которые потом расчесали до легких волн. Приподняли, на висках собрали и закололи наверху шпильками со сверкающими как слезы гротхэна камушками, а большую часть оставили свободно ниспадать на плечи и спину. Потом девушки занялись моими бровями, чтобы придать им нужную форму, а после помогли одеться.
— Какая вы красивая, нэри Селланд! — выдохнула моя горничная, а две другие слаженно повернули огромное, в полный рост зеркало на колесиках, которое появилось в моей комнате, пока мы были в купальнях.
Заглянув в него, я не сдержала восхищенного возгласа. Это была я… и не я одновременно! Не могла эта девушка, эта молодая, восхитительная великолепная женщина быть мной.
Я даже потрогала кончики волос, медный шелк на алом, чтобы убедиться, что отражение повторит за мной. Сейчас во мне тоже кончились все мысли, как и в той чаше для расслабления. Я могла только смотреть на застывшую в зеркале девушку и моргать. Даже не сразу заметила, как стихли голоса служанок, а когда заметила — стало поздно.
В зеркале за моей спиной отразился его величество, который скомандовал:
— Оставьте нас.
А после шагнул ко мне.
Хьяртан-Киллиан Эртхард
Слабость возвращалась. Нет, она больше не накатывала внезапно, резко и яростно, как бывало раньше, но Хьяртан чувствовал, как что-то медленно подтачивает его изнутри. Пьет из него жизнь.
Следовало пойти к Ливии, он ведь для того и оставил ее в замке: чтобы помогала ему в минуты слабости. Один поцелуй — и он снова почувствовал бы себя полным сил. Вот только являться к ней после всего, что между ними было, за поцелуями и солнечной силой…
В ее глазах он уже точно станет чудовищем.
Ни один целитель так и не сумел ответить на вопрос, как так вышло, что он оказался на руинах храма в маленьком городишке? Почему ничего не помнит? Почему стал уязвим и зависим от девушки, которая его ненавидит? Хьяртан пытался вспомнить, вновь и вновь возвращался мыслями в злополучную ночь, но все безрезультатно.
Впрочем, не будь той злополучной ночи, и он бы не познакомился с нэри Селланд. Эта мысль почему-то не нравилась ему даже больше, чем мысли о стершихся из памяти событиях.
Что же касается матери бунтарки, поиски продолжались. Кухарка Селландов, к сожалению, мало чем помогла. Рассказала лишь то, что знала, а знала она немного. Оллина Селланд… Много лет назад она появилась в Борге, нуждающаяся и одинокая. Иштван Селланд познакомился с ней в цветочной лавке, в которой Оллина работала по утрам. Девушка сразу ему понравилась, и он начал за ней ухаживать, а спустя несколько месяцев сделал предложение. Так нэри Оллина стала норрой Селланд. Нищенка без прошлого превратилась в любимую жену и всеми почитаемую горожанку.