Бунтарка на мою голову
Шрифт:
— Это уже не шутки, земляничка, — проникновенно и вполне серьёзно проговорил он, не сводя с меня взгляда. — Ты мне нравишься, Эмми.
Слышать своё имя из его уст было подобно глотку сладкого дурманного вина.
— О чём вы говорите? Я не понимаю… — пыталась упорядочить заметавшиеся мысли, хватаясь за ускользавший куда-то в туман разум.
— О том, что я не хочу тебя отпускать. Не знаю, как сложится дальше… Знаешь, земляничка, после того, что между нами было, я не могу тебя отпустить. Ты с первой встречи засела в мою голову и не выходишь из нее… Перевернула всё там… вернула к жизни. В
— У вас начался жар, милорд, вы бредите, — заставила шевелиться свой язык, всматриваясь в Дэйрока ища, где подвох.
Он медленно покачал головой, не отрывая от меня глаз. Волна чего-то искрящегося и перехватывающего дыхание охватила с головой.
Дэйрок потянулся рукой ко мне, коснулся щеки длинными пальцами, ласково очертил скулу, подбородок. Красивые губы милорда изогнулись в улыбке, но она тут же исчезла, чёрные брови чуть сошлись и дрогнули, а рука продолжила путь, обхватила мою шею, пальцы пронизали прическу на затылке. По плечам скользнули прохладой металлические шпильки, и волосы рассыпались каскадом по спине.
Это отрезвило, но тело напрочь отказывалось подчиняться. Рен Энвард не дал мне раздумать, обхватил за затылок и, притянув к себе, захватил мои губы, вжимаясь в них горячим поцелуем. Прижимал меня к себе, заставляя льнуть к нему всем телом, чувствовать его тугие мышцы и жар — так тесно и постыдно. Поцелуй становился настойчивее и глубже, дыхание участилось, как и грохот сердца в груди. Его руки продолжали сминать плечи, лопатки, а губы ласкать мои. Всё-таки я повела себя слишком неосторожно, войдя в этот зал, и это обернулось против меня. Только как прекратить это всё? Голова не соображала, а тело продолжало отзываться и таять горячим воском в сильных, нежных руках.
— Дэйрок?! — женский голос упал как камень на голову.
Я резко отпрянула, пытаясь слезть с… дивана, с почти полуобнаженного мужчины, одёргивая сбившееся к бёдрам платье. В ушах зазвенело, а по телу хлынула причиняющая боль дрожь. Жар стыда залил с головы и засел в груди тяжёлым дыханием.
Молчание повисло в воздухе. Рыжеволосая леди стояла в дверях, уставившись на нас едким взглядом.
49
— Дэйрок, в чём дело? Кто это? — кинула на меня недовольный взгляд. На лице её тут же отразилось презрение и брезгливость. Я невольно коснулась распущенных по плечам волос. — Вот это да, Дэйрок! Не думала, что ты воспользуешься услугами этой нищенки.
Я оторопело моргнула, бросив взгляд на милорда. Рен Энвард, кажется, тоже не сразу смог прийти в себя, но, отпрянув от спинки дивана, тяжело поднялся во весь свой немалый рост. В комнате стало слишком душно.
— Как ты вошла? — спросил ледяным тоном.
— Вообще-то, дверь была открыта, но не в этом дело, Дэйрок! Ты меня разочаровал, — усмехнулась оскорблённая аристократка.
— Покинь замок, Адри, я тебя не приглашал, — жёсткие слова Дэйрока покорёжили мисс, ее идеально точеное лицо исказила недовольная гримаса.
— Ты хочешь со мной поругаться из-за этой прохвостки? Не смеши, Дэйрок, этот спектакль ни к чему, скольких таких ты уже использовал?..
К горлу подкатил ком горечи, я знала, что она врала, чтобы позлить меня — это было очевидно, эти же трюки использовала и Грейси. Так что пусть не думает, что я на это поведусь.
— …Ну да ладно, — бросила небрежно мисс Адри, — я спешила к тебе не просто так, Дэйрок, с важной информацией для тебя, между прочим. Хочешь… мм… услышать? — демонстративно обольстительно поправила кружево на своём декольте.
— Мне не интересно это, Адри, — ответил рен Энвард, сверля гостью потемневшим взглядом.
— А я думаю, это хорошая возможность поставить кое-кого на место, Дэйрок. У него встреча с одним мерзавцем, преступником.
Подо мной пол так и качнулся. Неужели это связано с кражей малыша? Сердце забилось, как безумное. Дэйрок бросил на меня взгляд, на миг в его глазах скользнула растерянность. Я видела, что он сейчас искал решение: прогнать Адри или попросить меня уйти. О, как бы я хотела, чтобы он сделал первое, но Шени… А эта госпожа знает что-то.
— Простите, милорд, я пойду, — сказала Энварду, решительно собираясь уйти.
Дэйрок взглянул на меня, а я поспешил удалиться, оставив его наедине с госпожой.
Миледи отступила на два шага, пропуская меня, на её лице сияло чувство превосходства и торжество. Она знала, что Энвард никогда не будет моим. И была права. Дэйроку под стать такие, как эта аристократка.
— Эмиана, — остановил рен Энвард, — подожди меня в кухне.
Адри громко хмыкнула. Я кивнула и скрылась за дверью, пустилась прочь от собственного смятения. Прошла на кухню, как и было велено, бездумно приблизилась к столу и опустилась на стул. Резко подняла руки и собрала волосы, скрутив их в узел, коря себя за слабость. Мои щёки пылали, а губы горели.
На моём лице вдруг, вопреки всему, растянулась улыбка, когда я вспомнила слова Дэйрока. Неужели он говорил это искренне? Это признание — тут же подсказал внутренний голос. Признание мне — простой девушке, кухарке из таверны. Как-то не верилось, но вкрадчивый и полный искренности голос милорда раздавался эхом в памяти, заставляя сердце то замирать, то трепетать.
А эта вертихвостка… Как же не вовремя! В голове возникло, как Адри кокетливо поправляет кружево на своей выгодно скованной корсажем груди, приторно улыбаясь. Внутри всё перевернулось… Чувства лавиной хлынули, распирая грудную клетку: злость, обида, бессилье и… Я застыла. Ревность. Перевела дыхание, глянув в сторону комнаты, порываясь подняться и…
Что, Эмиана? О чём думаешь? Разорвешь их уединение? А как же Шени? Она, кажется, знает что-то о преступниках, и в этом замешан кто-то из влиятельных лордов. Может, она знает о маге? Эта единственная ниточка, за которую нужно ухватиться.
Но, вопреки здравому рассудку, перед глазами продолжали всплывать скверные картины, как Адри сейчас обхаживает милорда, а он целует её…
Со злостью тряхнула головой, вырывая дурные мысли, но они настойчиво возвращались и грызли, терзали, причиняли боль. Я встала и прошлась по кухне, прислушиваясь к звукам, но ничего не было слышно. Одёрнула себя и вернулась обратно. Нужно иметь чувство собственного достоинства и успокоиться, а лучше — вернуться в таверну.