Буратино

Бирюк В.

– - Или рабу следует прекратить эти игры и удалится?

– - Нет, нет!

– - Тогда скажи. Повторяй за мной: я, боярыня Марьяна Акимовна, прошу и умоляю раба моего Ивана, взять сосок левой груди моей на язык и втянуть в уста его прекрасные.

Повторила. Запинаясь, почти не слышно. Но - осмелилась. Темп действа несколько сбился. Но это неплохо. В монотонном режиме женщины часто впадают в разновидность прострации. Одним мужикам это нравится, мне - нет. Мне нужно чувствовать, делать и получать отклик.

А темп - дело поправимое. Как насчёт - чуть зубками. По сосочку. Причём здесь как минимум три разных оттенка. И для неё, и для меня. Чуть прикусить самую головку... Как она... Да она просто испугалась. Панически.

Господи, как же их запугали здесь, если зубки любовника, прикосновение их к соску, воспринимается как опасность? Дёргается, рвётся, "нет, нет". Если бы я принимал за правду всякое женское "нет"...
– жизнь была бы много скучнее. А такой настрой дамы ломается более сильным воздействием. Не-дамским. Где у меня ножка? Правильно, между её бёдрами. И ручка там их по внутренней стороне поглаживает. А теперь средним пальчиком прямо в... во "всенародные ворота".

Почему "всенародные"? Так присказка такая есть, русская народная: "Ты откуда, Федот?
– Из тех же ворот что и весь народ".

Чем хорош фольк - пока вспомнишь - успокоишься. А то ведь тут не только одна Марьяша разогревается и дышит. Одна-одинёшенька. Сама по себе. Соком наливается.

Ты, Ванюха, на себя посмотри. Кстати, а смотреть-то и не надо. На себя в столь ярком выражении - не надо смотреть... А оставить так девушку... "Сам погибай, а подругу ублажай".

Теперь, чуть расталкивая её бедра, переместим в середину и вторую ногу. Не надо так расставляться. Мне нужен постоянный контакт. Кожа у тебя, девочка, с внутренней стороны бёдер... не оторваться. Даже не касаться -- просто рядом стоять -- уже кайф.

И коронованным моим по внутренним губкам. Ага, места знакомые. По ночным похождениям. Но теперь, при свете дня, возможно уточнение рельефа и геометрии визуальными методами. Пальчиками чуть раздвинем эти складочки. А то как-бы корольку... головку не снесло. Предчувствия меня не обманули - практически "царица". В здешнем жаргоне наверное - "княгиня". Не самый мой любимый вариант. Некоторые ограничения по комбинации поз. И рост... Это в постели рост не имеет значения. А вот так стоя... А плевать - ни у неё, ни у меня ревматизма в коленных суставах не наблюдается. Попробуем. Однако как же? Её же ни за ягодицы, ни за поясницу брать нельзя - сожжено. Так. Берём её соски двумя руками по два пальца. Никакой щепоти - это для неуверенных. Кто не уверен, что удержит без применения силы. А мне насилие не надо. Мне надо, чтобы намёка на намерение хватало. Берём как дамы сигарету берут - средними суставами. Чуть прижимаемся и... королёк скользит между губок вниз. И она начинает приседать. Не хочет, чтоб уходил. Это хорошо, но рано. А теперь, не теряя контакта с бёдрами, не форсируя, но и не ослабляя, ни с животиком, ни с сосками - постепенно вверх. Сквозь строй малых и, как говорят некоторые дураки, срамных губ. Но обязательно мимо. Ох как она подставляется. Ищет. Как бы показать малышу где тут... вход. И еще раз - вниз, а на обратном проходе остановка. Нам еще нужно вербальное закрепление. Она потом над этими фразами будет и смеяться, и плакать, от стыда краснеть, и от смелости своей радоваться. Реперные точки воспоминания. Об удовольствии. Надолго.

– - Желает ли госпожа, чтобы ничтожный раб поял её как мужчина женщину?

– - А? Д-да.

– - Чтобы вошёл в неё на всю длину уда его на сколько сил хватит?

И такое... четверть-миллиметровое колебание вверх-вниз, вправо-влево. Ловит, ищет.

– - Да!

– - И был в ней сколь пожелает он долго и излил в неё семя своё?

– - Да!!!

Сейчас она на все "да" скажет. Нашла, наделась. Ну и я немножко... на цыпочках приподнялся. До упора. Резковато получилось. На всю глубину со столкновением лобков. Маловат я для неё. Но... мастерство не пропьёшь. Будем работать. Первые несколько раз моя "детскость" не сильно чувствуется.

Ух как она... увеличивает амплитуду. При её силе и темпераменте... Как бы и ножик мой из стены не вынесла. Вместе со стеной. Ещё порежется. А ухватить её... сосков не хватает. Ну не буду же я их рвать. А вот посмотреть кто там из капюшончика вылез, по головке погладить... Господи, ну кто ж так... Спиной об стенку... Совсем сорвалась. Теперь снова придётся. Ухватывать. Под капюшончик. Но уже чуть жёстче - по-хозяйски. Поставить и выровнять тело, раздвинуть ей правильно ноги, согнуть коленки. Ну, девочка, попробуем. Вверх-вниз. Не то. Настрой сбила. Не у меня - у себя. У меня настрой сейчас как у боевого вертолёта - только "стингером" сбить... И то -- если в форточку пилота попадёшь.

Ещё чуть-чуть и торможение у неё будет усиливаться, так и останется не "организованной". Это не от "организация", это от "оргазм". Нехорошо. Меняемся. Имеется ввиду расстановку ног. Не вынимая. Вот так. Теперь твои ножки внутри, а мои снаружи. Нехорошо, поскольку я не могу к твоим обгорелым бёдрам прикоснуться. Зато внутри у тебя - контакт весьма полный. Женщины бывают трёх типов: преимущественно клиторные, преимущественно вагинальные и преимущественно смешанные. Как у тебя капюшонистый персонаж живёт-дышит - я ночью понял. Так мне до него не добраться. Но... ты же так старалась держать коленки сомкнутыми. Сбылась твоя мечта. Держи. Но с моим коронованным внутри. А коленки согни. Ещё. В полуприсяд. Так и замри. Теперь я сам. Какая женщина! Руки над головой связаны, спиной не опереться, колени полусогнуты. Ни крепежа, ни стопоров, ни фиксаторов. Как их все-таки супружеская жизнь тренирует-воспитывает - поза настолько неудобна и утомительна, а никаких попыток... Как мужик положил-поставил... Но двигается вполне... гармонически. Со мной. А вот и твой момент, девочка. Стон сквозь выдох, выдох со стоном. Вздох со стоном и всхлипом... Голову не разбей. Ох как хорошо, ох как тебя... А теперь я тебя быстренько догоню. И сильно. Но-но. Распрямляться не нужно. А вот повязку с глаз я у тебя сдёрну. Глаза... еще туман, но обретают ясность.

– - Нет. Нет. Не надо.

Люблю смотреть в глаза женщин в том момент когда я кончаю. Когда спазмы любовной судороги раз за разом выплёскивают внутрь очередную порцию. И оба чувствуют каждый толчок. Внутри себя, внутри друг друга.

– - Надо. Госпожа велела. Рабу своему. Наполнить лоно её его семенем. И я исполнил приказ. Полностью.

Вот теперь все. Остались детали. Отвязать ей руки, подвести к постели, уложить и накрыть. Самому вытереться, её промокнуть, снять с неё и одеть на себя бандану, вытащить и убрать половецкий кинжал. Лежит носом в подушку, успокаивается. Сейчас, пожалуй, заснёт.

– - Ваня, почему у тебя оба уха проколоты? Тебя наказывали так, или ты наложником был?

Факенный шит.

"Ни секунды покоя... Что же это такое?"

Это женщина, Ванька. Которую ты к себе подпустил. Раньше она меня без банданы на свету не видела. Вот настоящая женщина: всего второй раз в жизни испытала оргазм, да еще в такой неудобной позе, а все что касается украшений - уже ловит. Дырочки под серёжки разглядела, пока я ей повязку с глаз на минуточку снял.

Собственно, мужчины на Руси всегда носили серьги. Кто в левом ухе, кто в правом. Древний князь Святослав ходил "аки пардус", бил и хазар, и греков и носил серебряную серьгу. В левом ухе. Казаки запорожские часто использовали это украшение. У донских казаков это вообще было обязательным элементом военной формы. Правда, не для всех. Только для единственных сыновей в семье. Построит есаул казачков и ходит вдоль строя - выбирает самых лихих в поиск послать. Или еще на какое дело опасное. А с серьгами - обоз сторожить. Потому что род казацкий прерываться не должен. Пока хоть какая возможность есть - серьгоносцев берегли.