Буревестник
Шрифт:
– Ничего страшного.
– Я буду держаться рядом с тобой, Джек, если ты не возражаешь. Мы не знаем половину людей из тех, что сейчас с нами. Среди них могут оказаться и другие.
Джек в ответ лишь небрежно махнул рукой. К нему уже вернулось хорошее настроение.
– Думаю, других у них нет. Но если хочешь, оставайся здесь. Вы готовы, ребята?
У стоявших рядом повстанцев еще не прошел шок от разыгравшейся на их глазах сцены. Бледные от испуга, они ответили своему предводителю нестройным хором.
– Тогда следи за моей спиной, пока мы будем двигаться, если уж тебе так хочется, – сказал Джек. – Я направляюсь в Лондон. Они знают, что мы идем, и боятся нас. Между прочим, правильно делают. Подними шест повыше, Джонас! Пусть они видят, что мы идем.
Он двинулся вперед, сопровождаемый радостными криками тысяч людей, последовавших за ним в темноте в сторону столицы. С неба начали падать крупные теплые капли летнего дождя. Зашипели и начали плеваться факелы. Повстанцы разговаривали и смеялись, как будто шли на сельскую ярмарку.
Ворота Криплгейт стояли открытыми во тьме, освещенной жаровнями на железных шестах. Тщательно укутанный Генрих сидел в своей хорошо защищенной от холода карете, готовившейся отбыть из столицы на север. Его эскорт состоял из шестидесяти конных рыцарей. Генрих выглянул в окно на освещенные ворота и попытался повернуться в своем кресле, чтобы лучше рассмотреть их. Древнеримская стена тянулась в обе стороны, заключая в себе его город и его жену. Его руки дрожали, и он, тряся в смятении головой, дотянулся до дверцы и приоткрыл ее. Это движение мгновенно привлекло внимание лорда Грея, который направил свою лошадь к карете короля.
Генрих собрался с мыслями, что далось ему с большим трудом. Он вспомнил, как уговаривал Маргариту поехать вместе с ним в Кенилуорт, где она была бы в безопасности. Однако она сказала, что мастер Брюер попросил ее остаться.
– Где моя супруга, лорд Грей? – спросил он. – Она скоро приедет?
К удивлению Генриха, его вопросы остались без ответа. Слегка покраснев, лорд Грей спешился и подошел к карете. Генрих смотрел на него в растерянности.
– Лорд Грей, вы слышали меня? Где моя жена Маргарита?
Неожиданно он осознал, что уже много раз задавал этот вопрос прежде. Он понял, что некоторое время проспал. Под воздействием лекарств, которые ему давал врач, грезы представлялись ему реальностью. Он утратил способность отличать одно от другого. Генрих почувствовал легкое давление на дверцу кареты, которую пытался закрыть лорд Грей, старавшийся не встречаться взглядом с широко раскрытыми, печальными глазами короля.
Дверца захлопнулась с негромким щелчком, и поле зрения Генриха сузилось до маленького квадрата окна. Стекло запотело от дыхания, и, протерев его, он увидел, как лорд Грей сделал какой-то знак головой одному из рыцарей.
– Боюсь, король нездоров, сэр Рольф. Он немного не в себе.
Рыцарь бросил взгляд на бледное лицо в окне кареты, встретился глазами с ее пассажиром и в смущении опустил голову.
– Понимаю, милорд.
– Надеюсь. С вашей стороны было бы неразумно полагать, будто я закрыл дверцу кареты вопреки воле моего суверена, сэр Рольф. Если мы понимаем друг друга…
– Разумеется, мы понимаем друг друга, лорд Грей. Я не видел ничего подобного.
– Очень хорошо. Кучер! Поехали.
Раздался свист кнута, и карета тронулась с места, подпрыгивая и сотрясаясь на дорожных ухабах. Когда они выехали за пределы города, поднялся сильный ветер, и по крыше кареты забарабанил дождь.
Глава 26
Дерри удавалось сдерживать себя лишь ценой огромных усилий. Близилась полночь. Он испытывал как физическую, так и душевную усталость.
– Милорд Уорвик, если вы отведете своих людей из северной части города, у нас там не останется никого, кто мог бы сдерживать мятежников.
Высокий и стройный Ричард Невилл был еще слишком молод, чтобы носить бороду. Тем не менее этот молодой человек носил титул графа, а также был сыном и внуком могущественных аристократов.
– Кто вы такой, чтобы указывать мне, где я должен размещать моих людей, мастер Брюер? – произнес он с надменностью, выработанной и отшлифованной в течение нескольких поколений. – Я вижу, что солдаты лорда Сомерсета носятся взад и вперед, выполняя ваши распоряжения, и вы не подпускаете меня к войскам, готовящимся к отражению нападения армии, которая движется на Лондон. Вы что, потеряли рассудок? Позвольте мне быть с вами откровенным. Не вы командуете здесь, Брюер. Прошу вас не забывать об этом.
Дерри чувствовал, как у него все кипит внутри, но препираться с одним из Невиллов в то время, как Лондону угрожала серьезная опасность, не имело никакого смысла. Он тяжело вздохнул.
– Милорд, я согласен, в данный момент банда Кейда представляет самую большую угрозу для города. Но когда они придут, на улицах должен быть порядок. Их нашествие вызвало волнение среди смутьянов. Сегодня вечером вспыхнули беспорядки в районе собора Святого Павла. Мятежники призывали вытащить короля из Тауэра и предать его суду. На мясном рынке собрались сотни возбужденных людей, и их еще больше распаляет какой-то оратор из Сассекса. Эти места требуют вооруженного присутствия, милорд. Нужно, чтобы солдаты находились на каждой улице, в трущобах и на площадях, от Олдгейта до Криплгейта. Я лишь прошу, чтобы вы…
– Кажется, я уже сказал вам, Брюер, – холодно произнес Ричард Невилл, глядя поверх головы собеседника. – Я решил, что буду со своими людьми защищать Лондонский мост и Тауэр. Или вы хотите сказать, что король отдал другой приказ? Письменный приказ, который я мог бы прочитать? Думаю, никаких приказов его величество не отдавал, поскольку этим вечером он покинул город. Не сомневаюсь в том, что вы хотели бы, чтобы мои солдаты патрулировали улицы и главное сражение произошло без моего участия. Но вы не обладаете здесь властью! Я предложил бы вам удалиться или, по крайней мере, хранить молчание и держать ваши планы при себе.