Буря над Ла-Маншем
Шрифт:
— Что же тогда говорить мне? — возмутилась м-ль Отар: она не могла стерпеть, чтобы кто-то был больше нее затронут событием. — Вы думаете, мне все это на руку? Девка, на которую я потратила столько времени, пока чему-то обучила… Ирма! Принесешь ли ты, наконец, соус?
Ощутимым результатом всей этой беготни и суеты было то, что в дом проник наконец свежий, воздух. Он уже не растворялся в комнатном тепле, он гулял легким сквозняком, обвевая затылки, пробегая холодком по спине.
Это и заставило Мегрэ подняться и помешать кочергой
Вернулся комиссар полиции, но Мегрэ даже не шелохнулся. Он услышал его слова:
— Пароход еще не прибыл. Мне сообщат…
Нетрудно было представить себе, как пароход бросает, точно щепку в непроглядной темноте Ла-Манша, где ничего нельзя было различить, кроме белых барашков на гребнях огромных волн. Измученные морской болезнью пассажиры, безлюдный буфет, мятущиеся тени на темной палубе и единственный ориентир впереди — мерцающая светлая точка маяка в Ньюхейвене.
— Я вынужден допросить всех присутствующих дам и господ по очереди.
М-ль Отар поняла и предложила:
— Эту дверь можно закрыть, вы займете гостиную, и никто не…
Комиссар полиции не успел пообедать, но на столе уже не осталось мерланов, а запустить пальцы в блюдо, где лежали липкие ломтики телятины, он не решился.
2
Это была чистая случайность. Полицейский огляделся, выбирая, с кого ему начать. Взгляд его встретился с глазами г-жи Мегрэ. Она показалась ему женщиной покладистой, и он пригласил ее первой.
— Пройдите, — сказал он, открыв и тут же затворив за ней дверь гостиной. Губы бывшего комиссара тронула чуть заметная улыбка.
Хотя дверь была прикрыта, слова доносились довольно отчетливо. И улыбка Мегрэ обозначилась еще яснее, когда в соседней комнате он услышал вопрос своего коллеги:
— Через «е» или «э»?
— Через «э».
— Как у знаменитого комиссара полиции?
Жена его оказалась на высоте и ответила кратко:
— Да.
— Вы не родственница ему?
— Я его жена.
— Но, стало быть, вы здесь с мужем?
Минуту спустя Мегрэ уже сидел в гостиной перед сияющим и немного смущенным коллегой.
— Признайтесь, вы хотели надо мной посмеяться! Подумать только: я собирался допрашивать вас, как всех прочих! Я и вообще-то веду этот опрос для очистки совести, чтобы убить время в ожидании новостей из Ньюхейвена. Но ведь вы-то были на месте, вы в какой-то степени наблюдали, как подготавливалась драма, и должны
— Даю вам слово, у меня нет ни малейшего представления…
— Кто знал, что эта девица собирается выйти на улицу?
— Да все, кто находился в доме. Но только теперь я начинаю понимать, как трудна роль свидетеля: я, например, не мог бы с уверенностью сказать, кто был в это время в пансионе.
— Вы были заняты?
— Я читал.
Он не рискнул добавить, что увлекся статьей о жизни кротов и лесных мышей.
— Я смутно слышал возню, сборы. А потом… Ну вот, например, госпожа Моссле! Была ли она внизу или нет? И если была, то где сидела, что делала?
Комиссар полиции был явно неудовлетворен. Может быть, знаменитый коллега нарочно предоставляет ему выпутываться в одиночку? И он решил показать, как он, скромный провинциальный комиссар, умеет вести расследование.
В салон пригласили печальную даму. Она назвалась Жерменой Мулино и оказалась учительницей, отдыхающей после болезни.
— Я сидела в столовой, — пролепетала она, — я еще помню, что подумала, как несправедливо нагружать чемоданами англичанина эту бедную женщину, а вот здоровые мужчины не знают, как убить время.
Взгляд, который она, говоря о здоровых мужчинах, бросила на широкие плечи Мегрэ, ясно показывал, к кому относился ее намек.
— С этого момента вы не отлучались из столовой?
— Нет, простите, я поднималась к себе в комнату.
— Долго ли вы там пробыли?
— Примерно минут пятнадцать… Я приняла лекарство и ждала, пока оно подействует
— Извините меня за вопрос, который я вам задам, но я задам его каждому постояльцу пансиона. Я рассматриваю его как простую формальность. Я полагаю, вы сегодня не выходили на улицу и пальто ваше по этой причине сухое?
— Нет. Днем я ненадолго выходила.
Новое доказательство ненадежности свидетельских показаний! Мегрэ не заметил ни того, что она выходила на улицу, ни того, что в течение пятнадцати минут ее не было в столовой!
— Вы, вероятно, ходили в аптеку за лекарством?
— Нет Мне просто хотелось посмотреть на порт во время ливня и бури..
— Благодарю вас. Следующий!
Вошла Ирма, по-прежнему хлюпая носом и теребя пальцами уголок фартука.
— Как, по-вашему, были ли у Жанны враги?
— Не знаю, мсье.
— Вы не заметили за последнее время изменений в ее настроении, она не чувствовала, что ей что-то угрожает?
— Она только сказала мне сегодня утром, что ее ненадолго хватит служить в этом доме. Так она выразилась.
— С вами здесь плохо обращаются?
— Я этого не говорила, — с живостью возразила Ирма, покосившись на дверь.
— Известно ли вам по крайней мере, были ли у Жанны любовники?
— Еще бы!
— Почему вы так уверенно говорите?
— Она вечно боялась забеременеть.