Буря настигнет

Орлан Нари

Она с подозрением взглянула на меня. Гадала, что сделаю? То, до чего ее парень в жизни не додумается.

Пока Беатриса настороженно укладывалась на кровати, я расстегнул джинсы и потянул промокшую ткань вниз. Боксеры не надевал, и член, ясное дело, сразу выскочил на обозрение.

Что она там говорила? Десять сантиметров… Одиннадцать… Мать твою! Гордых и толстых семнадцать!

Я швырнул джинсы на пол и поднял взгляд: бесовка прикрыла глаза рукой.

— Слушай, я зря, наверно… — Она оттолкнулась от подушек и свесила ноги с кровати, пряча лицо. Я не на шутку испугался,

что она уйдет.

— Тебя удивляет то, что у меня на тебя стоит? По-моему, я тебе говорил на вечеринке, что ты мне нравишься. Ничего не изменилось. — Я старался не спешить, но все равно быстро подошел к кровати, преграждая путь к двери, и развернул ленту.

— Тогда я выглядела иначе…

— Мне понравилась не внешность, а характер.

Она сжала пальцами матрац по бокам от бедер, сильнее опуская голову. Член аж запульсировал от того, что она так близко, ее рот. Но… не самое удачное время для минета.

— И я не всуну в тебя член, если не захочешь. Я искупаю тебя в своем вдохновении. Помнишь, ты можешь в любой момент уйти.

— Я только что собиралась. — Беатриса взглянула на меня исподлобья и сложила руки на груди.

— Но я ведь даже не начал. Ты испугалась, когда я разделся? Так дело не пойдет. Повязку я не зря достал. Давай.

Ловя в выражении ее лица намек на отказ, я несмело приближал ленту. Вот-вот махнет рукой, отвернется, встанет и оттолкнет, но Беатриса покорно сомкнула веки. Смелость наполнила мое тело силой. Довольный, я завязал глаза и устроил узел возле пучка волос, чтобы было удобно положить голову на подушку.

— Ложись.

Она ткнула пальцем в мою сторону.

— Попробуй сделать какую-то гадость!

— Плохого ты мнения обо мне, — сказал я и обошел кровать. Нетерпение подгоняло. В маленьком холодильнике мерзло около десяти разных джемов. Большая пипетка где? В сейф положил, чтобы бесовка не нашла?

— Ты подозрительный! Зачем спишь с пистолетом?

Я спросил бы, зачем спишь с придурком-программистом, но промолчал. Возможно, других вариантов нет.

— Ждал тебя. Знал, что ты в конце концов придешь снова.

Умолкла. Нет, я, наверно, не знал, но слишком много представлял, что сделаю, когда бесовка появится в моей квартире. В итоге все пошло не по плану, а даже лучше.

Сколько у нее осталось времени? Минут десять? У меня осталось не более чем десять минут, чтобы заставить ее вернуться.

— Что ты делаешь? — осведомилась она, едва я собрал все необходимое и присел рядом на кровати.

— Принес кое-что.

— Что?

— Здесь восемь разных джемов, большая пипетка, дразнилка и пингвин.

И презерватив. Но его я спрятал под одеяло. Беатриса потянулась руками к ленте.

— Нет, нет. — Я поймал тонкие запястья и с нажимом опустил. — Не снимай. Дразнилкой я называю тиклер с перьями. Мы с тобой поиграем в игру. Ты высовываешь язык, я капаю на кончик пипеткой джем. Если ты отгадаешь вкус — я сделаю кое-что приятное. Не отгадаешь — неприятное.

— Это дрессировка?

— Это просто игра.

Язычок скользнул между ее губами и спрятался. Сегодня я наблюдал, как она им рисовала картину. В заляпанной краской футболке,

в лосинах и с небрежно собранными волосами — ничего в жизни сексуальнее не видел. Я мялся, прячась в тени, и твердил себе: нельзя подойти и положить руки на бедра. Можно лишь фантазировать, как она бы встрепенулась от шока и развернулась. Я бы слизал до последней капли краску с ее подбородка, губ, высосал бы с языка.

Пока Беатриса сомневалась, я ухватил бегунок куртки и потащил вниз. Остановился ровно так, чтобы позже легко добраться до груди. Под курткой белая майка и бюстгальтер. Затвердели ли соски от ожидания? Что она представляла?

— Ладно, давай. Мне те джемы еще в прошлый раз приглянулись, — усмехнулась она и, приоткрыв рот, высунула язык заостренным треугольником. Я слегка завис, воображая, как бесовка языком проводит вдоль члена — напряжение в нем усилилось.

Мне предстоит долго держать себя в руках, а с самого начала дико сложно. Я отвел взгляд к тумбе и поманил бутылку воды — она мигом преодолела расстояние и хлопнулась о ладонь.

Хватит ли несчастных пол-литра, чтобы потушить пожар внутри? Я охладил рукой воду почти до ледяной, выпил до дна и откинул бутылку.

Будь бесовка в курсе моих способностей, я мог бы вытворять неимоверные чудеса. Ласкать ее то горячими, то холодными пальцами, доводить ее нервы до безумия.

Но я всего-навсего окунул пипетку в баночку с оранжевым джемом и опустил каплю Беатрисе на кончик языка. Она соблазнительно облизалась и задумчиво простонала.

Не отрывая взора от ее влажных губ, я высосал остатки из пипетки.

— Апельсин?

— Умница. — Я взял тиклер и провел перьями по декольте, четко очерчивая вырез.

Она улыбалась. Зеленый свет.

— Чувствую себя кошечкой. Так и хочется поймать перышки. Щекотно немного.

— Приятно? — поинтересовался я, лаская дразнилкой шею, плавно, неспешно. Слышно ли ей мое тяжелое дыхание? Когда в прошлом мне было настолько трудно сдерживаться?

— Да. Давай еще.

Она высунула язык — я сглотнул ком в горле, закупоривая дикий пожар, и на автомате опустил пипетку в следующую баночку, темно-оранжевую. Как вытерпеть еще шесть вкусов, когда Беатриса невыносимо заманчиво смакует каждую каплю?

— Абрикос?

— Верно. — Я облизал пипетку, втянул в себя остатки и решил третий раз сделать по-другому. А пока взялся за бегунок и полностью расстегнул куртку. Между поясом штанов и белой майкой полоска обнаженной загорелой кожи. Я чертил по ней ломаную кривую — мягкий живот вздрагивал от прикосновений, пока не втянулся, и Беатриса накрыла тиклер ладонью.

— Щекотно! — Груди затряслись от приступов смеха, а я видел, как они будут качаться в такт сильным толчкам. Но к ним далеко. Бесовка пока что, возможно, планирует сбежать в разгаре прелюдии. Я вытащил тиклер из кошачьей хватки, отбросил его и убрал изящную кисть с живота. Подушечки пальцев на моей левой руке загрубели из-за гитары, поэтому я пальцами правой руки пронесся по коже. Беатриса не вздрагивала, лишь чаще задышала, пока я нежно вырисовывал круги, узоры, изредка «случайно» забирался под край майки или штанов.