Буря настигнет
Шрифт:
— Ты неделю не просыхал! Ни моей сестренке, ни «Буре» не нужен запойный алкоголик!
По свирепому лицу Ирия было ясно, что он вот-вот повалит Герта на пол и прямо здесь, при свидетелях, беспощадно его отдубасит. Я едва решилась и разорвала гнетущую тишину перед бурей:
— Герт, он пил, потому что думал, что не нужен ни мне ни группе…
Ирий разжал пальцы, оттолкнул Герта — он грохнулся обратно на стул, выпуская чужую рубашку. Я спрятала взгляд от голубых глаз.
Неделя разлуки не прошла бесследно для моих чувств. Но что изменит то, что Ирий мне нужен? У меня
— Герт, пожалуйста, оставь нас ненадолго… — хрипло попросил Ирий.
— Ты приперся на мой ужин и решил меня с него прогнать?
— Я говорю: ненадолго.
Либо сейчас, либо вряд ли когда-то. Я с трудом разлепила губы:
— Герт? Этажом ниже бильярдная…
— Хрен с вами… — буркнул он, поднимаясь. — Наговоритесь — звони.
Сразу, как брат скрылся за дверью, я поежилась. Одна, напротив Ирия, беззащитна, обнажена. Горда. Сколько раз за неделю думала о том, чтобы прийти к нему? Гордость жгла рану ядом, но не пускала. Страх царапал шипами горло, держал крепче стального ошейника.
— Я не должен был так легко тебя отпускать.
— Я сама тебя оттолкнула, — говорила, смотря в тарелку. Она расплывалась перед взором.
— Потому что я слабо тебя держал. Ты оттолкнула, чтобы я держал тебя крепче?
Его слова зацепили что-то внутри. Меня пробрало дрожью, слезы хлынули. А я ведь считала себя бесстрашной.
— Мне страшно…
Вмиг он пересел на стул, на котором сидел Герт, и сграбастал меня в объятья. Черный кофе, горький шоколад, мускатный орех — я уткнулась носом в мужскую рубашку, глубоко вдохнула и поплыла. Уже не ныла рана. Не зажила, лишь на время ее обезболили. Но как же сладко было ощущать, что внутри не печет, не саднит, а нежно разливается тепло, омывает меня целебными волнами.
Отдаться бы чувствам полностью… Обнять бы в ответ, забраться под ткань к горячей коже, потянуться к губам. Только как себя заставить потом остановиться? Соседние столики пусты, люди сидят ближе к окнам, здесь не принято таращиться друг на друга, что бы ни происходило. Но вряд ли будет прилично разжигать здесь огонь страсти.
— Почему ты мне не сказала, что отец тебя шантажирует? — прошептал Ирий.
— Ты с Келланом виделся? — Чтобы заглянуть в голубые глаза, я слегка отстранилась. Лишь слегка. Ирий руками крепко обвивал мое тело. — Что вы чудите за моей спиной? — рычала я. Тошнило от того, что бывший заделался свахой. — Он тебе сказал, где я… Придушу гада…
— Мне тоже охота его придушить. Больше по той причине, что ты ему доверяешь несмотря на…
— Он мне объяснил, почему резко ушел. Мы помирились, — заявила я. Возможно, Ирий ожидал, что я ему дословно перескажу наш разговор, но нет. Не о прошлых отношениях хотелось вспоминать в объятьях человека, который меня любит.
Любит ведь? Говорил, но не мне…
— В смысле помирились? — нахмурился он.
— Как друзья! — поспешила я объясниться.
—
— У нас по-прежнему одна цель на двоих. Но не стоит меня к нему ревновать… Из-за тебя я больше не смотрю на других мужчин.
Это похоже на признание? Ирий заразил меня той ночью, что мы провели вместе, — теперь с моих губ срываются сладкие речи? Нет, просто кусочек правды, который я готова ему подарить.
Это похоже на признание. Оно немного огорошило Ирия, обрадовало. Но оно ничего не изменит для нас в будущем.
— Полетим вместе в космос? — вдруг спросил он, заглядывая мне в глаза.
— Что? — Мне едва удалось скрыть восторг за испугом. — Я нескоро соберу деньги.
— Сначала полетишь со мной в турне, потом получу гонорар — и останемся там, где понравится.
— Нет, послушай, это моя мечта и я сама должна…
— Из-за меня ты потеряла основной заработок, поругалась с парнем, едва не попала в тюрьму. Разве я не должен тебе компенсацию?
— Ну да. А если бы вашей группе не предложили выступить на другой планете, ты бы даже не подумал о том, чтобы улететь вместе.
— Конечно. Все упиралось в деньги.
— Нет, ты не хотел оставлять Калинидикс. И сейчас вряд ли хочешь. А способности служителя? Они утратили ценность для тебя?
Справа раздался нечеловечески сердитый голос:
— Для него само звание служителя утратило ценность, да, Ирий?
Я повернула голову и оцепенела — черная обезьяна в белой шляпке восседала на спинке стула. Точно копия моего духа, только противоположного цвета. Я невольно дернулась, вырываясь из объятий, будто успею спастись, но Ирий только крепче меня сжал. Его тело напряглось, словно превратилось в сталь.
— Оставляй ее, пойдем дома поговорим. По-серьезному. — Дух поиграл белыми усами.
— Ответьте, почему нам нельзя?!
— Отпусти ее сейчас же или я добавлю второе наказание к запланированному.
— Тогда я отказываюсь служить вам, Дух жизни. Забирайте мои способности.
— Ты не имеешь права отказаться от служения тогда, когда тебе заблагорассудится! Для начала ты обязан договориться со мной. Судя по твоему неуважению ко мне, по нарушениям, я не в настроении потакать. — Дух завертел руками в воздухе. — А сейчас заберу то, что обещал. Возможно, потом ты станешь сговорчивее.
— Двенадцать лет назад мы так не договаривались!
Подрагивающий, но громкий голос заявил из-за моей спины:
— Вот как ты, дрянь, обходишься со своими служителями! Тополя чувствуют их страдания, хуже растут, и хуже производят пух!
Я обернулась: мой дух, белый с головы до пят, со смешными темными усиками, судорожно мял в лапах шляпку.
Дух Ирия вскочил на стол, потоптался по блюдам.
— Вот мы и встретились, трус, — хищный оскал изуродовал обезьянью морду.
— Я-то трус? Ты изверг! — голос моего духа сорвался на писк.
— Твои служители — размазня. Ты даже боишься наказать кого-то из них. Сколько пожаров было за последний год? Дай посчитать… — Едва дух Ирия поднял глаза к потолку в задумчивости, мой дух швырнул в него огненную сферу. Ее жар мазнул у меня над макушкой, слегка подпалив волосы.