Буря столетия
Шрифт:
Робби обращается к народу:
– Никому не подходить!
Осуществив таким образом свою власть, Робби поворачивается к дому и направляет ствол на открытую дверь. К нему вернулась его омерзительная самоуверенность, но соваться в дверь он не собирается. Тот, кто там сидит, не просто убил Марту Кларендон. Он еще знает, где был Робби, когда умерла его мать. И знает его по имени.
Седеющие волосы Робби сдувает в сторону порывом ветра… и у его лица кружатся первые снежинки Бури Века.
В магазине стоит Майк с микрофоном
– Съездишь со мной еще раз?
– Конечно!
– Кэт, вы с Тесе управляйтесь пока в магазине. – И возвышает голос:
– Люди, а вы оставайтесь тут и покупайте, чего собирались. На Атлантик-стрит вы ничего сделать не можете, а что там случилось, все равно скоро узнаете.
Говоря эти слова, он заходит за кассу, сует под нее руку. А что там? Камера заглядывает вместе с нами и видит тридцать восьмого калибра револьвер и пару наручников. Майк берет оба предмета.
Кладет наручники в карман, а револьвер в другой. Быстро и ловко – никто из таращивших глаза покупателей даже не заметил. Кэт и Тесе, правда, заметили, и до них доходит серьезность ситуации: пусть это звучит бредом, но на Литтл-Толл-Айленде появился опасный преступник. Кэт спрашивает:
– Вашим женам позвонить?
– Ни в коем случае! – сразу же реагирует Майк. Потом оглядывает во все глаза глядящих островитян. Если Кэт не позвонит, кто-нибудь из этих наверняка добежит до ближайшего телефона. – Да, лучше пусть ты позвонишь. Только объясни им поубедительнее, что ситуация под контролем.
Марк и Хэтч скатываются по ступеням, камера провожает их к машине «Службы острова». Хлопья продолжают кружить, но уже гуще.
– Рановато снег, – замечает Хэтч.
Майк останавливается, держа руку на ручке дверцы. Делает глубокий вдох, как перед прыжком в воду, и выдыхает, подержав.
– Ага, рановато. Поехали.
Они садятся и уезжают. Тем временем люди выходят на террасу и глядят им вслед. Пропеллер на шапке манекена крутится довольно живо.
У городских причалов волны грохаются о сваи, вздымая брызги. Работа по закреплению лодок и складированию в укрытие незакрепленных предметов продолжается. Камера выбирает – и наплывает на – Джорджа Кирби (он постарше, под шестьдесят), Алекса Хабера (тридцать пять) и Кола Фриза (двадцать с чем-то). Алекс показывает на запад, где кончаются причалы и начинается пролив.
– Глянь туда, на материк!
Материковый берег в двух милях, и виден ясно – в основном серо-зеленые леса. Алекс Хабер говорит:
– Когда он уже не будет виден, тогда время сматываться в дом, пока еще можно. А если даже пролив не будет виден, то время драпать в мэрию, хоть ты слышал сирену, хоть нет.
Кол Фриз спрашивает у Джорджа:
– Дядь, как по-твоему, свежая будет погода?
– Да посвежее, чем приходилось мне видеть, – отвечает Джордж. – Ладно, пошли поможешь остаток сетей устроить. – Он замолкает.
– Интересно, этот дурак Билз имеет понятие, что он там делает?
На Атлантик-стрит перед домом Марты Кларендон «этот дурак Билз» изображает дисциплинированного часового, уставив свой тридцать восьмой на дверь дома Марты. Снег падает уже гуще; он рассыпался по плечам пальто, как шарф. Билз уже не первую минуту здесь торчит.
Дальше по улице группа зевак (среди них уже снова миссис Кингсбери и Дэви Хоупвелл) расступается, пропуская вездеход «Службы острова». Он тормозит рядом с «линкольном», с водительского места выходит Майк, с пассажирского одновременно с ним – Хэтч.
– Дробовик взять? – спрашивает Хэтч.
– Лучше взять. Только проверь, Олтон Хэтчер, что он на предохранителе.
Хэтч копается в кузове и вылезает с дробовиком, который обычно висит на зажимах под приборной доской. Озабоченно проверяет предохранитель, и они оба подходят к Робби. Отношение Робби к Майку во время всей сцены – враждебность и презрение. История этих чувств никогда не будет известна полностью, но в основе, несомненно, лежит стремление Робби собрать все вожжи в своих руках.
– Ну, ты вовремя, – говорит Робби.
– Положи это, Робби.
– Не командуй, констебль Андерсон. Ты делаешь свою работу, а я – свою.
– Твоя работа – недвижимость. Может быть, ты хоть окажешь мне любезность его опустить? Я знаю, что он заряжен, Робби, а ты его уставил мне в лицо.
Робби, ворча, опускает пистолет. Тем временем Хэтч нервно поглядывает на открытую дверь и перевернутый ходунок.
– Что произошло? – спрашивает Майк.
– Я ехал в мэрию, когда увидел Дэви Хоупвелла, бегущего посередине улицы. – Робби тычет пальцем в сторону Дэви. – Он сказал, что Марта Кларендон мертва – убита. Я ему не поверил, но это оказалось правдой. Она… это ужасно.
– Ты сказал, что человек, который это сделал, до сих пор в доме?
– Он со мной говорил.
– И что сказал?
Робби нервничает и врет:
– Велел мне убираться. Кажется, велел мне убираться, а то он и меня убьет. Я не разобрал. Слушай, сейчас не очень подходящее время для допроса!
– Как он выглядел?
Робби разогнался отвечать – и застыл, озадаченный, с открытым ртом.
– Я… я его только мельком видел. На самом деле он отлично рассмотрел… но ничего не помнит.
– Будь справа от меня, – говорит Майк Хэтчу. – Ствол ружья держи вниз, и не снимай с предохранителя, пока я не скажу.
Потом обращается к Робби:
– Будь добр, останься здесь.
– Ты здесь констебль, – отвечает Робби.
Он смотрит вслед идущим Майку и Хэтчу, потом окликает их вслед.
– Там телевизор включен. И громко. Я к тому, что если этот друг там начнет двигаться, вы его не знаю, услышите ли.
Майк кивает и уходит в калитку; Хэтч справа от него. Горожане уже подобрались ближе – они даже видны на заднем плане. И снег клубится вокруг них на сильном ветру. Все еще легкий, но все гуще и гуще.