Буря страсти
Шрифт:
— Трусом… — От возмущения Джейми лишился дара речи.
Он перевел взгляд с разгневанного лица своего обвинителя сначала на Клариссу, бледную, как восковая свеча, потом на Кларетту, теребившую пальцами юбку. «Почему ты молчишь? » — хотелось крикнуть ему, но он подозревал, что Роллерсон набросится на него, если он позволит себе подобную вольность.
Кларетта не догадывалась, о чем он думает. Ею владело необъяснимое желание упасть к его ногам и молить о прощении. Но слова не шли с языка, она не могла заставить себя признаться.
Всем существом чувствуя тяжесть осуждающего взгляда Джейми, она подошла к отцу.
— Папа, полагаю, нам с господином Хокадеем стоит поговорить. — Она искоса посмотрела на Джейми. — Наедине.
Выражение лица Роллерсона немного смягчилось. Он уже начал думать, что дочь решила отказаться от этого малого. До настоящей минуты она не проявляла никакой инициативы.
— Хорошая идея! — Он бросил на Джейми отнюдь не дружеский взгляд. — Молодежь вся такая! На поле брани им не страшен ни черт, ни дьявол! Но стоит им завидеть брачные оковы, как они поджимают хвост и бегут прочь во всю прыть!
Безрассудная отвага, сделавшая Джейми героем войны, воспламенила его кровь. Он шагнул к своему мучителю.
— Милорд, я не позволю подвергать сомнению мою…
Кларетта дернула его за рукав.
— Пошли со мной
— Я едва не вызвал на дуэль отца Клариссы! Это же бред! — Джейми закрыл лицо руками.
Кларетта любовалась его сильными пальцами.
— Какая путаница! — пробормотала она.
Они сидели на кушетке в коридоре напротив библиотеки. Им никто не мешал, и Кларетта радовалась, что наконец-то имеет возможность поговорить с кузеном. Его близость и их уединенность действовали на нее возбуждающе.
Когда Джейми шевельнулся, их плечи на мгновение соприкоснулись. Если она захочет, то может чуть-чуть наклониться, и он опять коснется ее плечом. Нужно только на дюйм передвинуть ступню, чтобы прижаться ногой к его обутой в сапог ноге. «Наверное, видя сияние рая сквозь запертые ворота ада, чувствуют то же самое», — подумала она. Ах, если бы только он сказал ей что-нибудь ласковое!
Джейми резко выпрямился. Хладнокровие частично вернулось к нему, и остатки гнева обратились на Кларетту.
— Мне следовало бы заподозрить, что тут замешана ты! Но воровать чужие письма! Это уже слишком! Как ты могла так поступить со мной, Котенок?
— Не срывай на мне зло! — воскликнула Кларетта. Сожаление о том, что он не нашел для нее более теплых слов, полностью избавило ее от робости. — Я ничего не воровала. Письмо принесли мне. Ты видел его. Откуда я могла знать, что оно для Клариссы?
— Конечно, ты права. — На его лице появилась кривая улыбка, и обида Кларетты потеряла свою остроту. Теперь, когда гнев не искажал его черты, он больше напоминал ее обожаемого возлюбленного. — Ты, должно быть, решила, что я потерял рассудок.
«Но не в том смысле, что сошел с ума, а совсем
— Признайся, ты никогда не писал Клариссе. Ни одного раза.
Джейми вздохнул, его лицо снова приняло удрученное выражение.
— Я не мог придумать, о чем с ней говорить.
Его ответ возмутил Кларетту:
— Ты мог бы писать ей о том же, что и мне!
— Не неси вздор. Мужчина не может рассказывать даме, которой восхищается, о том, как он сражается со вшами, подливая себя керосином.
— Наверное, нет. Об этом можно рассказывать только кузинам, которые не пользуются твоей благосклонностью и не имеют для тебя значения.
Джейми посмотрел на нее:
— Ты вовсе не такая. Котенок. Я верю, ты не хотела сделать ничего плохого. Ты одна знала о моем восхищении твоей сестрой, о моей преданности ей и о моей неумирающей любви к ней.
Его напыщенные слова разозлили Кларетту:
— Ты писал оды ее глазам, но ни разу не упомянул о том, что хочешь жениться на ней.
Его улыбка растопила лед, сковавший ее сердце.
— А что же еще под этим подразумевалось?
— Не знаю.
Кларетта тянула время. Ей нравилось следить за тем, как двигаются его красивые губы. Какой же у него замечательный голос! Он весь замечательный. Она умрет, если потеряет его. Кларетта отодвинулась, чтобы больше не касаться кузена, и Джейми впервые за все время взглянул на нее с интересом:
— Что же касается твоей внешности, то ты довольно симпатичная. — Его взгляд скользнул по ее платью и задержался на груди, которую, как он одобрительно заметил про себя, плотно обтягивала ткань. — Да ты стала соблазнительной крошкой!
У Кларетты замерло сердце. Увы, она понимала, что за последние два часа тревога и острые приступы вины лишили ее привлекательности, которой она, возможно, обладала в начале вечера.
— Ты смеешься надо мной!
Джейми усмехнулся:
— Ничего подобного! Теперь, когда ты начала выезжать, ты будешь ежедневно получать сотни комплиментов.
Кларетта скептически покосилась на Джейми. Такой завидный жених, как он, может позволить себе отпустить комплимент родственнице, не пользующейся его расположением, Она будет дурой, если поверит ему.
— Я состарюсь, прежде чем мужчины начнут замечать меня рядом с Клариссой.
Улыбка Джейми угасла.
— На нее действительно все заглядываются?
В голосе Кларетты прозвучала тоска:
— И заглядываются на нее, и вздыхают по ней, и толпятся вокруг нее, и следуют за ней, как стая гусей. На каждом приеме мы окружены целой толпой. Вернее, она. За мной ухаживают только те, кому она дала от ворот поворот.
— Черт возьми! — В его глазах появился боевой огонек. — Я правильно сделал, что поспешил с предложением. Я боялся, что после дебюта она обратит свою привязанность на какого-нибудь столичного хлыща.