Буря ведьмы (Др. издание)
Шрифт:
— Я понимаю тебя, — пробормотала она.
Глубокая тоска вдруг овладела ею. Девушка услышала тихую мелодию: Ни'лан взялась за лютню. Одинокие ноты разносились в воздухе, точно ласковое тепло костра, оживляя ночь и проникая в самую душу. Однажды Эр'рил рассказывал, что в инструменте нифай обитает древний дух ее погибшей земли. И, слушая печальный голос, Элена поняла, что это правда. Песнь о разрушенном доме и утраченных друзьях пробралась в самое сердце: она тоже потеряла так много — мать, отца, тетю и дядю. Оставалось надеяться только на то, что брат Джоак, похищенный на улицах Уинтерфелла темным
— Джоак, — прошептала девушка, прижавшись лицом к боку Дымки. — Ты обещал, что всегда будешь рядом, так держи слово.
Могвид насторожился.
— Ты что-то сказала?
Она улыбнулась и покраснела.
— Нет, извини. Просто кое-что вспомнила.
Он понимающе кивнул.
— В мыслях о доме удивительным образом смешиваются тоска и радость.
— Да, именно так.
Элена опустила голову, пытаясь скрыть навернувшиеся слезы. Раньше оборотень представлялся ей весьма неприветливым: всегда один, говорит мало, недоверчиво изучает всех прищуренными глазами. Теперь же, казалось, она начала его понимать. Может, они не такие уж разные.
Оба чистили и причесывали Дымку молча, погруженные в свои мысли. Заметив на губах Могвида мимолетную кривую усмешку, Элена приняла ее за печальный отголосок воспоминаний о родине.
Вскоре в наступивших сумерках на конской шкуре заиграли серебристые отсветы, и они отступили, любуясь работой.
— Теперь намного лучше, — улыбнулась Элена. — Спасибо.
— Нет, это я должен благодарить тебя за позволение помочь. Приятно поговорить с человеком, разделяющим твои чувства.
Будто вспомнив о чем-то, Могвид вдруг похлопал по своей кожаной куртке. Он нашарил что-то во внутреннем кармане.
— У меня есть для тебя подарок. Совсем маленький.
Наклонившись, Элена разглядела, что лежит на его ладони.
— Желудь.
— Да, я нашел его возле того большого дуба.
— Но почему ты… То есть зачем…
— Знаю, это пустяк. Я собираю самые разные вещицы. То, что для одного человека мусор, для другого — великая ценность. Я слышал, что сказала Ни'лан: лес мертв. Стало жаль его, вот я и поднял желудь, чтобы посадить в каком-нибудь чистом месте и дать лесу шанс возродиться. — Могвид потянулся к карману. — Извини, это сущая глупость.
— Нет, нет! — Элена взяла руку оборотня в свою и забрала желудь; сжав в ладони, она поднесла семя к груди. — Какое доброе намерение… Спасибо, Могвид. Я сберегу твой подарок.
— Мне подумалось, раз мы оба лишились родного дома, может, удастся вернуть к жизни хоть чей-то. — Его голос дрогнул. — И тем самым воскресить частичку потерянного нами.
На сей раз Элена не стала прятать лицо — по щеке скатилась одинокая слеза. Она хотела, чтобы Могвид понял, как сильно ее тронули последние слова. Казалось, оборотень был потрясен такой реакцией. Он виновато уставился себе под ноги.
— Прости, я не подумал…
— Нет, Могвид.
Девушка протянула руку, и на мгновение показалось, что си'лура готов отшатнуться — будто ему вдруг захотелось оказаться за тысячи миль отсюда. Она сжала его плечо и открыла рот, но…
— Разве тебе не пора спать? — раздался за спиной суровый голос Эр'рила. — Завтра тяжелый день, и лучше тебе как следует отдохнуть.
Отпустив плечо Могвида, она обернулась.
— Я чистила Дымку.
Воин пропустил объяснения мимо ушей.
— Могвид, насколько я помню, твоя стража первая. Держись поближе к Кралу.
— Я как раз собирался идти, — кротко кивнул оборотень, проходя мимо Элены.
— И будь начеку, — крикнул вслед Эр'рил, и в его тоне прозвучал скорее упрек, чем наставление.
— Не будь с ним так суров, — нахмурилась Элена. — Он не солдат, а странник — вроде меня.
Эр'рил презрительно фыркнул:
— Я хорошо разбираюсь в людях. Он лентяй в вечном поиске легких путей.
Девушка забросила щетки и гребни в фургон и резко опустила перед лошадью ведро с водой, слегка обрызгав наставника.
— Да, а ты на удивление хорошо разбираешься в людях.
Она сердито затопала к разложенным спальным мешкам, поглаживая спрятанный в кармане желудь — напоминание о том, что внешность обманчива: внутри крошечного слабого семени живет могучий дуб. Эр'рил не смог заглянуть глубоко — ни в нее, ни в Могвида.
— Что это с девчонкой? — донеслось до нее ворчание наставника.
«Ничего, — безмолвно ответила Элена. — Ровным счетом ничего».
Эр'рил стоял спиной к огню. Издалека казалось, будто пламя вьется у самой опушки, однако тепло едва достигало поста. До сих пор Орда не покидала леса, но оставлять лагерь без охраны было слишком опасно. В защитном круге небольших костров, которые должны были остановить пауков, если бы те напали ночью, располагались спальные мешки. Воин нес дежурство за границей круга, от холода его защищала оленья куртка с меховым воротником. Этой темной безлунной ночью тусклые пятнышки звезд еле-еле проглядывали сквозь затянувшие небо тучи, и казалось, утро никогда не наступит.
Он напряженно вглядывался в лес, пытаясь разгадать его тайны. Путники спорили дотемна, решая, как лучше преодолеть чащу, и довольно быстро сошлись на том, что возвращаться не станут. Судя по рассказу волка, оттепель превратила другие тропы в грязное месиво. Кроме того, неизвестно, какие неприятности ждут отряд там. Нет, все согласились рискнуть и идти дальше. Однако сомнения по-прежнему терзали Эр'рила. Он один несет ответственность за Элену.
— Надо двигаться вперед, — неожиданно проговорил Тол'чак, словно сумев прочитать его мысли.
Похожий на валун, огр сидел тихо и недвижно — Эр'рил и забыл, что он рядом.
— Я знаю. — Воин обрадовался возможности поделиться своими тревогами. — Но разумно ли мы поступаем? Можно вернуться в горы и подождать, когда откроются остальные дороги.
— Нет, мы на правильном пути.
Фраза прозвучала настолько твердо, что Эр'рил невольно обернулся к товарищу.
— Откуда такая уверенность?
Тол'чак шевельнул мощными плечами, и его суставы заскрипели, точно ломающиеся на ветру деревца. В свете костра Эр'рил увидел, как напарник достал из большого набедренного мешка крупный предмет, и тот засиял, словно тлеющий в его когтях уголек. Воин узнал его: Сердце, как сам Тол'чак называл огромный драгоценный кристалл, добытый из глубин его родных земель.