Буря ведьмы
Шрифт:
— Это крыса светится! — изумленно пробормотала Мишель.
Крыса была самой обыкновенной речной крысой с серо-грязной шкуркой, но из-под этой пораненной шкурки текло розовато-нежное сияние, делавшее нечистое животное по-настоящему красивым, словно этот свет выявлял в крысе все хорошее и благородное, что в ней имелось.
— Что бы это могло значить? — тихо спросила Елена.
Но ни Эррил, ни Мишель ей не ответили.
Неожиданно входная дверь хлопнула, и все, включая крысу, вздрогнули.
— Этот вонючий харчевник
— Тише! — зашипели все трое на оборотня, и тот так и остался стоять у двери.
Крыса, перепуганная шумом, быстро переползла с ноги Толчука на его грудь, а потом спряталась под тяжелым заросшим шерстью подбородком. Там она сидела, свернувшись в клубок, но свет ее от страха разгорелся еще ярче.
Этот свет омывал лицо огра, освещая его грубые черты и глубокие складки кожи. И как нежный свет открывал все достоинства простой речной крысы, так он облагораживал страшное лицо, открывая в нем его внутреннюю красоту.
— Ах, как он похож на своего отца! — прошептала Мишель таким нежным и столь не похожим на свой обычный голосом, что поначалу Эррил даже не понял, кто это произнес. И, повернувшись, он увидел слезинку, застывшую в углу глаза Мишель.
Но тут широкие ноздри огра дрогнули. Казалось, что таинственный свет, словно дым, проникает в легкие и будит спящего. Задвигались губы, будто Толчук что-то говорил во сне, потом веки упали на слепо открытые глаза.
— Что тут происходит? — не выдержал Могвид.
Мишель шикнула и махнула рукой в сторону сына.
— Теперь, мне кажется, он уже просто спит здоровым сном. Морок ушел. — Она наклонилась над Толчуком. — Ты меня слышишь?
Огр заворочался, заворчал и, не открывая глаз, спросил:
— Мама? Это ты, мама?
— Это я, сынок, — похлопала его по плечу Мишель. — Пора просыпаться.
— Но... Но отец хотел, чтобы я кое-что сказал тебе...
Мишель нервно оглянулась, и на лице ее было написано явное беспокойство.
А Толчук продолжал невнятно бормотать.
— Отец говорит, что просит у тебя прощенья за то, что тебе пришлось так уйти. Сердце его до сих пор слышит твой голос, и тело помнит жар твоего тела. Он простил тебя.
Мишель заплакала, не стесняясь.
— И я простила его. — Она жадно стиснула плечо Толчука. — Но, Толчук, пришла пора возвращаться обратно. Здесь еще так много дел, ты нам нужен, вернись!
— Я помню... Я помню... — заворочался огр. — Но Напасть! — Огр вдруг резко открыл глаза, громко вскрикнул, и тело его дернулось. Толчук окончательно проснулся. Он огляделся по сторонам. — Что произошло? Где я?
— Ты в безопасности. — Мишель положила ладонь ему на грудь.
Но крыса вдруг снова почувствовала себя отнюдь не в безопасности и стала быстро перебираться на руку огра. Толчук, увидев это, скривил в отвращении толстые губы и попытался смахнуть наглую тварь, но Елена спрыгнула с кровати и поймала крысу в сложенные ладони.
— Толчук, эта кроха спасла тебе жизнь, — сказала она, прижимая крысу к груди. Голый хвост мгновенно обвился вокруг ее запястья, сияние прошло, и на руках у девушки теперь сидела обыкновенная грязная тварь. Она равнодушно пожевала листья мха, обвивавшего левую руку девушки, но быстро выплюнула их.
Глаза огра прояснились.
— Я помню эту крысу, — медленно проговорил он. — У нее еще хвост кривой. Я сам положил ее в сумку.
— Но зачем? — удивилась, переставшая понимать что-либо Мишель. — Зачем ты сделал это?
Толчук тяжело сел и поежился.
— Не знаю. Она была ранена.
— Хм... — только и могла произнести Мишель.
— Так что? — произнес тоже ничего не понявший Эррил.
— Отдай ему его камень, — приказала Мишель, кивнув в сторону талисмана на полу.
Эррил наклонился и взял бесценный камень. Он оказался таким тяжелым, что однорукий с трудом смог его поднять.
— Сердце.... — проговорил Толчук, и лицо его стало испуганным. Он протянул руку.
Эррил положил камень, и как только грани его коснулись ладони огра, талисман вновь заиграл разноцветными огнями. Яркий свет залил комнату.
— Он ожил! Ожил! — радостно воскликнул Толчук. — А я думал, что он умер навсегда, я чувствовал, что он оставил меня...
— Так и было, — кивнула Мишель.
Все, кроме огра, повернулись к ней.
— Скажи лучше, что ты помнишь о нападении гвардии страха? — потребовала она.
— Кого? — удивился Толчук.
Мишель объяснила сыну, что произошло с ним и остальными. Толчук, наконец, увидел два безжизненных тела рядом с собой.
— А Мерик убежал? — с надеждой спросил он.
— Ответь мне: что ты помнишь о нападении? — еще раз приказала Мишель.
Толчук судорожно проглотил невидимый ком, стоявший в горле.
— Они пришли в виде дьявольских крыс. Их глаза сверкали ужасным внутренним огнем.
— Кровавый огонь, — тихо объяснила Елена и жестом попросила огра продолжать. Все это она сделала, так и не переставая поглаживать крысу.
— Их взгляд втягивал в себя... Он втягивал в какой-то страшный мир боли и отчаяния. Я не мог сопротивляться, я потерялся и не мог найти пути обратно... Я слабел от их песен, полных безнадежности и злобы. Я еще пытался бороться с помощью Сердца, но оно умерло, оно стало просто камнем...
— Нет, просто магия защищала себя, — остановила его Мишель. — О таком я уже слышала. Это такая форма черной магии, которая кормится за счет чьих-то жизненных сил. И в твоем случае дьявольские крысы взяли твой дух, победив его отчаянием — одной из самых страшных сил. А если бы жив был Камень, эти твари утащили бы дух всех твоих предков — и их было бы уже никогда невозможно вернуть.