Буря Жнеца. Том 1

Эриксон Стивен

– Седа, здесь, в нашей палате, ты впредь будешь обращаться к нам, лежа на животе, как сейчас.

Из тени в дальнем углу тронного зала послышался вялый смешок.

Рулад вздрогнул.

– А теперь оставь нас, седа. И забери эту ведьму Джаналл с ее сыном.

– Император, прошу, вы должны понять…

– Убирайся!

Крик поразил Нисалл, и она застыла, борясь с желанием убежать. Покинуть дворец, город…

Но тут Рулад махнул свободной рукой и, не оборачиваясь, сказал ей:

– Только не ты, шлюха. Ты останься.

Шлюха.

– Это

слово неприемлемо, – сказала она и съежилась от страха, пораженная собственной опрометчивостью.

Он уставил не нее лихорадочные глаза. Потом ни с того ни с сего махнул рукой с неожиданной усталостью:

– Разумеется. Мы приносим извинения. Имперская наложница… – Его блестящее лицо скривилось в полуусмешке. – Твоему королю следовало забрать и тебя. Он или был эгоистом, или так любил, что не посмел.

Она промолчала, не имея ответа.

– Ага, мы видим сомнение в твоих глазах. Наложница, мы сочувствуем тебе. Знай, что мы не будем жестоки. – Рулад замолчал, глядя, как Ханнан Мосаг с трудом переваливается через порог зала. Появились еще полдюжины тисте эдур; они двигались неуверенно, дрожа, не веря в то, чему стали свидетелями. Ханнан Мосаг прошипел команду, и двое, войдя в зал, захватили мешки с искалеченными телами Джаналл и Квилласа, ее сына.

– Имей в виду, – продолжил император, – титул и прилагающиеся привилегии… остаются, если пожелаешь.

Нисалл моргнула, словно чувствуя под ногами зыбкий песок.

– Я вольна выбирать, император?

Мутные красные глаза устремились на дверь:

– Удинаас. Предатель. Ты-то… не был волен выбирать. Раб, мой раб… нельзя доверять тьме, нельзя… – Рулад поежился на троне, глаза блеснули. – Он идет.

Нисалл не поняла, кого имеет в виду император, но дикие эмоции в его голосе снова ее напугали. Что еще готовит жуткий день?

Голоса снаружи, один прозвучал горько, потом робко. В тронный зал вошел воин тисте эдур. Брат Рулада. Один из братьев. Тот, кто оставил Рулада, распростертого на плитках. Молодой, красивый – как бывает у эдур, непривычный и идеальный. Нисалл попыталась вспомнить, слышала ли она его имя…

– Трулл, – хрипло пробормотал император. – Где он? Где Фир?

– Он… ушел.

– Ушел? Оставил нас?

– Нас. Да, Рулад… Или называть тебя императором?

Гримаса пробежала по покрытому монетами лицу Рулада, затем он поморщился и произнес:

– Ты тоже оставил меня, брат. Бросил истекать кровью на полу. Думаешь, ты не такой, как Удинаас? Не такой предатель, как летерийский раб?

– Рулад, если бы передо мной был мой прежний брат…

– Тот, над которым ты насмехался?

– Если, по-твоему, так было, то прошу прощения.

– Да, теперь ты хочешь извиниться?

Трулл Сэнгар шагнул вперед:

– Это все меч. Он проклят. Прошу, отбрось его. Уничтожь. Трон теперь у тебя, и меч больше не нужен…

– Ты ошибаешься. – Рулад оскалился, словно в припадке ненависти к себе. – Без него я всего лишь Рулад, младший сын Томада. Без меча, брат, я никто.

Трулл склонил голову:

– Ты повел нас на войну. Я встану рядом с тобой. Встанет и Бинадас, и наш отец. Ты завоевал трон, Рулад, тебе нечего бояться Ханнана Мосага…

– Этого жалкого червяка? Ты думаешь, я его боюсь? – Кончик меча щелкнул, отскочив от плиток. Рулад уставил оружие в грудь Трулла. – Я император!

– Нет, не ты, – ответил Трулл. – Твой меч – император; меч и та сила, что стоит за ним.

– Лжешь! – взвизгнул Рулад.

Трулл отшатнулся.

– Докажи. – Глаза императора расширились.

– Разбей меч! Сестра благослови, да просто выпусти его из рук! Хотя бы так, Рулад. Просто пусть упадет!

– Нет! Я знаю, чего ты хочешь, брат! Ты заберешь его – я вижу, как ты напряжен, как готов прыгнуть за ним. Я вижу правду! – Меч дрожал между ними, словно жаждал крови.

Трулл покачал головой:

– Я хочу разбить его, Рулад.

– Не смей стоять рядом со мной! – прошипел император. – Я вижу предательство в твоих глазах – ты оставил меня! Раненого, на полу! – Его голос окреп. – Где мои воины? Сюда!

Неожиданно появились полдюжины воинов эдур, с мечами наголо.

– Трулл, – прошептал Рулад. – Я вижу, у тебя нет меча. Тогда брось свое любимое оружие – копье. И ножи. Что? Боишься, что я убью тебя? Окажи мне доверие, о котором говорил. Веди меня своей честью, брат.

Нисалл ничего не понимала; недостаточно знакомая с образом жизни эдур, она прочитала что-то на лице Трулла – капитуляцию, но гораздо более сложную и глубокую, чем просто готовность разоружиться перед братом. Слои смирения, один под другим, избавление от невероятной тяжести; и знание, объединяющее двух братьев, о смысле этой капитуляции. К чему приведет ответ Трулла, что последует, чем закончится – не для самого Трулла, но для Фира?..

Трулл отстегнул копье и положил его на плитки; расстегнул пояс с ножами и отбросил в сторону.

Никакого торжества не появилось в измученных глазах Рулада. Напротив, смущение затуманило его взгляд, заставило отвернуться, словно в поисках помощи. Император уставился на шестерых воинов, взмахнул мечом и проговорил надломанным голосом:

– Трулл Сэнгар пройдет Острижение. Он перестанет существовать для нас и для всех эдур. Взять его. Связать. Убрать.

Вольная выбирать, Нисалл решила остаться, однако причины выбора не могла бы назвать даже самой себе. Жалость? Возможно. Амбиции? Безусловно, ведь она понимала звериным чутьем, необходимым для жизни при дворе, что к нему можно пробиться и заменить – без долгой предшествующей истории – тех, кто уже не рядом с Руладом. У него вообще никого нет. Даже брат, Бинадас, подобно Труллу, стал слишком близок и потому слишком опасен для императора, – и его отослали искать разбросанных по свету представителей племен эдур. Отец императора, Томад, тоже не справился с соблазнительной ролью. Из выживших к’риснан Ханнана Мосага половину отправили сопровождать Томада и Бинадаса, чтобы ослабить нового седу.