Буря Жнеца
Шрифт:
Борода задвигалась, узлы лицевых мышц натянулись так сильно, что она готова была услышать треск зубов или костей. Полубрат отвернулся. – Так что же нам делать?
– Всех дурней к черпакам, Йедан. Мы садимся все ниже – следующая волна перекатится над головами.
Она знала, что уже поздно. Все взлелеянные ей хитроумные планы выживания народа – всё разметал один-единственный шторм. Что за безумие – выводить прибрежную посудину в открытое море. Что с того, если единственным реально опасным участком считается открытый западному океану отрезок между Третьей Девой и островом Воронье Гнездо…
Вдруг налетел шквал, кулаком ударив в обращенный к берегу борт
Паром затормозил, готовый погрузиться в пучину. Яни Товис поняла, что тянет канаты с такой силой, будто надеется, что они спружинят и выбросят ее в небо.
«Убежать от всего этого.
Королева приказала. Ее народ погиб.
Я хотя бы присоединюсь…»
Крик Йедана, уже пропавшего в мешанине палубы, был столь громким, что потряс ее.
Она и сама увидела. На них надвигались два огромных корабля, слева и справа по носу; они переваливались тяжко, как вышедшие на охоту чудовища; каждый парус на их мачтах посрамлял размерами весь паром. Корпус подошедшей слева громадины отразил яростный порыв шторма, и паром немедленно выправился, закачавшись на беспорядочных волнах.
Яни Товис видела фигуры людей, суетившихся около боковой баллисты, и других, вставших у борта с большими мотками троса.
«Пираты? Здесь?»
Она с растущей тревогой заметила, что команда заходящего с правого борта корабля занималась тем же самым.
Однако всего сильнее ее пугали сами корабли. Она их узнала.
«Напасть. Как их называют? Да, «Престолы Войны». Она отлично помнила битву, языки магического огня над гребнями волн, эдурские галеры, распадающиеся на ее глазах. Вопли тонущих воинов…
Баллисты выпустили здоровенные стрелы – однако они прошли высоко, на два или три человеческих роста над палубой. За ними развивались канаты. Снаряды были выпущены почти одновременно с обоих бортов; пронизав хлипкие паруса, пройдя сквозь такелаж, утяжеленные стрелы погрузились в море. Затем канаты натянулись; она всем телом ощутила скрежет, когда стрелы выскочили из воды и зацепились за борта зубьями наконечников.
Бока «Престолов Войны» приближались. Ветер подталкивал все три сцепленных корабля к берегу.
На бортах повисли связки сухих водорослей, призванные смягчить соприкосновение корпусов.
Матросы с кораблей Напасти залезли на канаты – многие шли, балансируя руками, не страшась качания морских волн – и начали спрыгивать на палубу парома. Они принесли с собой веревки и различные инструменты.
Вооруженная женщина отделилась от толпы на главной палубы, пробралась туда, где стояла Яни Товис. Представительница Напасти сказала на торговом наречии: – Ваше судно тонет, капитан. Мы эвакуируем пассажиров.
Яни кивнула, не находя слов.
– Мы направляемся к острову Вторая Дева, – продолжала женщина.
– Как и мы, – отозвалась Полутьма.
Внезапная улыбка показалась Яни столь же желанной, как рассвет после долгой ночи. – Тогда мы встретились в самый удачный миг.
«Да, удачная встреча. И удачный ответ. Форт Вторая Дева. Молчаливый, завоеванный Остров. Тут не одни малазане. Напасть. Ох,
У него были месяцы, чтобы все обдумать. Произошедшее в Малазанской Империи уже не удивляло Банашара, бывшего Демидрека Осенней Змеи. Если глядеть снаружи, с некоей границы, на которой реальная сила становится эфемерной, мимолетной, как облачко на лике луны… появляется чувство удивления, даже неверия. Как могла женщина, правящая самой могучей империей мира, оказаться столь… беспомощной? Столь связанной амбициями и желаниями безликих, спрятавшихся за коврами игроков? Люди, благословенно не ведающие о политических махинациях, могут искренне считать кого-то вроде императрицы Лейсин всемогущим, способным делать все, что заблагорассудится. Они могут полагать, будто Верховные Маги, такие как Тайскренн, поистине свободны и лишены личных слабостей.
Для людей с подобными упрощенными взглядами, понимал Банашар, происходящие катастрофы видятся событиями изолированными, не связанными друг с другом. Им неведомо понимание причин и следствий, если их связь не выглядит очевидной и немедленной. Гора обрушивается на деревню, убив сотни людей. Следствие: смерти. Причина: падение горы. Если указать им на истинную причину бедствия – уничтожение деревьев по всей округе, в том числе на самой горе – ответом будет или намеренное отрицание или, что еще более позорно, слепое непонимание. Хотя они сами и вызвали постигшее их несчастье. Если же продолжать развитие темы, описать экономическое давление, вызвавшее неумеренное истребление лесов – потребность в дровах, желание очистить земли под пастбища, увеличить стада – в конце концов, намерение построить флот для войны с соседним королевством, отобрать районы удачного рыболовства – намерение, вызванное сокращением улова, грозящим погрузить оба королевства в пучину голода – что, в свою очередь, вызовет потрясения в правящих семействах, поднимая их на гражданские войны и мятежи… ну, тогда всякое понятие о причинах и следствиях, внезапно обнажившее всю свою сложность и запутанность, попросту ошеломит слушателя.
Восстание Семи Городов, последовавшая за ним ужасная чума – и сердце империи, Квон Тали, внезапно ощутило нехватку зерна. Но нет, нужно обратиться к еще более давним событиям. Почему началось восстание? Не обращайте внимания на пророчества насчет апокалипсиса. Кризис рожден как последствие переворота Лейсин, когда практически весь цвет военного командования Келланведа исчез – «они утонули», как гласит известная мрачная поговорка. Она воссела на престол, чтобы обнаружить пропажу самых способных военачальников и чиновников. В пустоту проникла масса людей гораздо менее способных. Стоило ли удивляться их алчности и продажности? Ведь первая глава истории ее правления ознаменована изменой и кровопролитием. Как говорит другая поговорка, «бросай горькое семя – пожинай горький плод».
Коррупция и некомпетентность – вот первые искры мятежа. Они разгорелись в императорском дворце Анты, чтобы вернуться пожаром мщения.
Лейсин использовала Коготь для переворота. В гордыне своей она полагала, что никто не может сделать того же – никто не сможет совратить кадры смертельно опасного ордена убийц. Но Банашар полагал, что именно так и случилось. Самая могущественная женщина мира вдруг оказалась лишенной сил, осажденной сонмом чрезвычайных ситуаций, необоримых влияний, не терпящих возражения требований, а самое ее мощное оружие – силы внутренней безопасности – непоправимо скомпрометировано.