Буря Жнеца

Эриксон Стивен

Быстрый Бен упал на четвереньки. Он поглядел на недвижимого друга и начал смеяться. Более визгливо, чем обычно.

***

Едва войдя в пещеру рисунков, Онрек протянул руку, останавливая Ульшана Праля. – Оставайся здесь.

– Это никогда не легко, – ответил Праль. Но все же остановился.

Онрек кивнул, поглядел на картины. – Ты снова и снова замечаешь недостатки.

– Неудачи руки, да. Язык зрения совершенен. Перенос на камень – вот где коренится слабость.

– В этих картинах, Ульшан Праль,

мало недостатков.

– И все же…

– Останься, умоляю, – прервал его Онрек, не спеша вытягивая меч. – Врата… придут захватчики.

– Да.

– Они ищут тебя?

– Да, Онрек Сломанный. Меня.

– Почему?

– Потому что однажды, давным-давно, один Джагут кое-что мне дал.

– Джагут?!

Ульшан Праль улыбнулся изумлению на лице Онрека. – Здесь, в этом мире, – сказал он, – мы давно окончили войну. Здесь мы выбрали мир.

– Но дар Джагута сейчас подвергает тебя опасности. Как и твои кланы.

Внезапно холмы содрогнулись от далеких взрывов.

Онрек оскалил зубы. – Пора идти.

Через мгновение Ульшан остался один в пещере, которую украшал рисунками. Света не было – Онрек унес единственный факел. Барабаны мрачной магии заставляли дрожать окружавший его камень. Он оставался недвижимым еще дюжину ударов сердца; затем неслышно двинулся вслед Онреку. К Вратам.

На самом деле выбора нет.

***

Рад Элалле вел Имассов все глубже в запутанные овраги между холмами, потом в узкую и кривую расселину (некогда землетрясение разбило надвое сердце песчаникового массива, сотворив высокие каменные стены). Едва Рад подтолкнул последних Имассов, торопя скрыться в ущелье, Хостилле Ратор, Тил’арас Бенок и Гр’истанас Иш’ильм остановились.

– Скорее! – крикнул Рад Элалле.

Но клановый вождь вытянул из ножен изогнутый обсидиановый меч. В левой руке он держал каменную булаву с костяной рукояткой. – Враг приближается, – сказал Ратор. – Иди, Рад Элалле. Мы втроем будем охранять проход в ущелье.

Со стороны старой стоянки слышался ужасающий грохот.

Рад Элалле выглядел потерянным.

Хостилле Ратор произнес: – Мы пришли в этот мир… и нашли неожиданное. Мы стали плотью, как и те Имассы, которых ты назвал своим родом. Пришла смерть, Рад Элалле. – Он указал острием меча на юг. – Одна драконица миновала Верховного Мага. Она желает выследить тебя и бентрактов. Рад Элалле, хотя она и драконица, но вынуждена будет приземлиться здесь. Перелиться в иную форму, чтобы пройти в устье ущелья. Мы встретим ее здесь. Мы, трое… чужаков.

– Я могу…

– Нет, Рад Элалле. Драконица может быть не единственной угрозой твоим кланам. Иди, готовься. Ты станешь последним их защитником.

– Почему… почему вы делаете это?

– Потому что нам так нравится. Потому что это поможет тебе, Рад Элалле. Ульшану Пралю. И Имассам…

«А мы… мы явились с хаосом в сердцах».

– Иди, Рад Элалле.

***

Сакуль Анкаду знала, что сестры мертвы. Несмотря на все потрясение, вызванное этим знанием – несмотря на крах планов уничтожения Сильхаса Руина, захвата Финнеста, порабощения уязвимой души Скабандари,

которую можно было подвергнуть долгим и жестоким мукам – какая-то ее часть пела от радости. Менандора – они с Шелтатой все равно собирались ее предать – больше никогда не сорвет планов и честолюбивых замыслов Сакули. Шелтата… ну, она сделала все, что требовалось, напав на Менандору в момент ее слабости. Если сука выжила, Сакуль лично ее убьет.

Удивительно, как один человек смог высвободить столь убийственную силу. Нет, не просто человек. Она была уверена: в тощем теле скрывались иные сущности. Если никогда не встречаться с ним снова, можно прожить жизнь, полную покоя и лишенную страха.

Если трезво оценить, ее ранило сравнительно легко. Сломано крыло, отчего приходится держаться в воздухе силой магии. Набор царапин и порезов, но кровь уже остановилась, раны закрываются.

Она могла ощутить вонь Имассов, могла проследить их путь легко, словно он зияющей раной распахал неровные холмы внизу.

Рад Элалле – истинный сын Менандоры. Солтейкен. Но он так молод, так наивен. Если не победить грубой силой, поможет подлость. Последний акт мщения, измены Менандоре.

След привел в ущелью с крутыми стенами. Похоже, они ушли в пещеру. Перед устьем ущелья маленькая прогалина, окруженная валунами.

Она ринулась вниз, замедляя полет.

И увидела перед входом воина – Имасса.

«Отлично. Смогу убить. И наесться».

Она уселась на площадку – едва втиснулась, прижав работающее крыло – и превратилась, втягивая внутрь силу. Встала в двадцати шагах от Имасса.

Смертный. Ничего сокрытого от глаз.

Сакуль Анкаду засмеялась. Она подойдет к нему, выбьет оружие, вонзит зубы в горло.

Все еще смеясь, она приблизилась.

Имасс приготовился к бою, низко присев. И удивил ее, метнув тяжеленную палицу на десять шагов.

Сакуль отпрянула влево – оружие могло бы раскроить череп – и схватила кинувшегося на нее Имасса за руку, сломав запястье. Повернула, выворачивая кости. Второй рукой ухватилась за горло, подняв врага над землей.

И увидела на лице улыбку.

Горло разорвалось.

Позади нее двое Гадающих по костям приняли одинаковое обличье – длинноногих медведей с плоскими мордами и короткими хвостами в черно-бурой шерсти. Звери ростом с Тисте выскочили из-за валунов и налетели на нее в самый миг смерти Хостилле Ратора.

Они врезались в Сакуль Анкаду, один слева, другой справа; длинные когти наносили порезы, зубы впивались в плоть. Медведи пытались подмять ее под себя, сжимая сильными лапами.

Нижние клыки вошли под линию ее челюсти, верхние проткнули плоть и кость; когда медведь дернул головой, челюсть Сакули оказалась у него в зубах – как и часть левой скулы, и височная кость.

Второй зверь прокусил руку, достав до ребер, потянул… в его пасти оказались осколки костей и пенящееся легкое.

Едва ужасная боль пронзила голову, давление ослабло. Сакуль резко развернулась. Левая рука – правая не слушалась – отпустила умирающего воина и протянулась назад, зацепив голову медведя. При касании она испустила импульс силы.

Голова зверя исчезла, став массой мелких кусочков костей, зубов и мозга.

Когда медведь упал, Сакуль попыталась извернуться сильнее и дотянуться до рыла второго зверя.