Буря Жнеца
Шрифт:
Он слышал крики насчет Теола Беддикта – они стали особенно яростными. Почему-то это его волновало. Неужели его не хотят порвать в клочки? Неужели он действительно слышит призывы освободить вредителя?
В двери отчаянно застучали.
– Войдите.
Показался бледный агент. – Господин, главное здание…
– Прорвались?
– Нет…
– Тогда иди вон. Погоди – проверь Теола Беддикта. Постарайся привести его в сознание. Я хочу, чтобы он смог идти на собственные Топляки.
Мужчина долго медлил, но наконец ответил: – Слушаюсь, господин.
– Это
– Нет, главное здание… – Агент махнул рукой в сторону коридора.
– Что там, проклятый дурак?
– Оно полно крыс, господин.
«Крыс?»
– Они летят через стены. Мы бросаем монеты, а назад получаем крыс. Тысячи!
– Гильдии больше нет!
Его возглас походил на женский взвизг.
Агент заморгал. Тон его вдруг изменился, стал тверже: – Толпа, господин. Она призывает освободить Теола Беддикта – вы не слышите? Его зовут героем, революционером…
Карос ударил жезлом по столу и встал.
– Ради этого я бросал мое золото?
Пернатая Ведьма ощутила возрождение Брюса Беддикта. Перестала ощипывать кусочки кожи с пальцев ног, глубоко вздохнула. Она чувствовала: Брюс приближается. Так быстро!
Ворча под нос, она закрыла глаза и вообразила отрезанный палец. Этому дураку Страннику еще многому нужно учиться. Относительно его превосходной Верховной Жрицы. Палец все еще принадлежит ей, все еще содержит капли ее крови – зря, что ли, она затолкала его в себя? Месяц за месяцем он пропитывался ею, словно погруженное в воду дерево.
Брюс Беддикт принадлежит ей, и она знает, как его использовать.
Смерть, что не будет настоящей смертью – для Рулада Сенгара, безумного императора. Убийство Ханнана Мосага. Канцлера. И всякого, кто ей не нравится.
А потом… красивый молодой мужчина склоняет колени перед ней, воссевшей на храмовом престоле – в новом, ею построенном и освященном во имя Странника храме – да, он склоняется, а она раздвигает ноги и приглашает его войти. Туда, где хранился его палец. Пусть засунет язык. Глубоко.
Будущее так прекрасно, так светло…
Пернатая Ведьма раскрыла глаза. Она не верила… Брюс Беддикт уходит в сторону, его утащили из ее хватки. Какая-то иная сила.
Ведьма завизжала, подскочив на помосте; опустила руки в воду, словно стараясь снова схватить его – но вода оказалась глубже, чем она помнила. Потеряв равновесие, она шлепнулась в воду лицом. Непроизвольно вдохнула полный рот холодной, кусачей жидкости.
Глаза вытаращились на подводную тьму. Она задергалась, легкие судорожно сокращались, захватывая все новые порции воды.
«Глубоко… где верх?…»
Колено оцарапалось о камни пола; она попыталась подобрать ноги под себя, но они уже онемели, став тяжелыми как бревна. «Не работают!» Тогда рукой в пол, оттолкнуться – но до поверхности слишком далеко. Вторая
Тьма проникала в глаза, сочилась в разум.
Ощутив благословенное облегчение, она прекратила борьбу.
Теперь можно помечтать. Теперь можно ощутить сладкий соблазн грез – почти в пределах досягаемости – боль в груди утихла – она может дышать водой, о да. Вдох, выдох, вдох, выдох. Потом ей уже не нужно было дышать. Она смогла замереть, опустившись на скользкий пол.
Тьма снаружи и внутри. Греза подплывала все ближе.
Почти…
Странник стоял по пояс в воде. Руки не отрывались от ее спины. Он выжидал, хотя она уже прекратила бороться.
Иногда толчка недостаточно.
Изуродованное, искореженное нечто, прежде бывшее Ханнаном Мосагом, ползло по улице, направляясь к узкому переулку, по которому можно дойти до Обжитого озера. Случайные банды натыкались в предрассветной темноте на ужасного Эдур и разбегались, испугавшись его смеха.
Скоро все вернется. Вся его сила, чистейший Куральд Эмурланн. Он исцелит больное тело, исцелит рубцы сознания. С демоном-богом, освобожденным изо льда и вновь скованным его волей – кто сможет ему противостоять?
Рулад Сенгар может оставаться императором – это уже не важно. Не так ли? Король-Ведун больше не испугается его. Чтобы еще сильнее сокрушить врага, он располагает признанием – о, что за безумие начнется!
Потом проклятые захватчики… ну, скоро они обнаружат, что лишились флота.
Потом река вздуется, начнется потоп. Стремнина смоет проклятый город. Очистит от чужаков. И от самих летерийцев. «Я увижу, как все они потонут».
Достигнув начала улочки, он вполз в сумрак, радуясь, что скрылся от серого света дня. Вонь затхлого пруда достигла его ноздрей. Гниль, растворение, смерть льда. Долгое ожидание – но теперь его амбиции осуществятся.
Он полз по скользким, покрытым слизью камням. Он мог ощутить, как по ближним улицам носятся тысячи людей. Они выкрикивали что-то вроде заклинания. Ханнан Мосаг ощутил отвращение. Ему никогда не хотелось иметь дела с летерийцами. Нет, он мечтал воздвигнуть непроходимую стену между ними и своим народом. Править племенами, оставаясь на севере, где дождь подобен туману и священные древа накрывают каждое село.
Тисте Эдур заслужили мир.
Что же, он пошлет их на север. Приготовления уже начаты. Вскоре к ним присоединится их Король-Ведун. Мечта станет явью.
«А Рулад Сенгар? Что же, я оставляю ему тонущую империю, пустоши грязи, гнилых деревьев и гниющих тел. Правь счастливо, Император!»
Он заметил, что шлепает по потокам ледяной воды, устремившимся по улице; ноги и руки уже онемели. Ханнан Мосаг поскользнулся, неслышно выругался и помедлил, глядя на окружившую его воду.