Бурят
Шрифт:
— И что такого этот доцент сотворил, что мы его облизывать должны?
— Ясно. Сейчас я тебе расскажу и ты первый пятки лизать ему бросишься. Этот доцент придумал, как золото из камня на Новотроицком промысле вытаскивать. Худо-бедно, но он из камня в одной своей бочке вытаскивает по полфунта золота в сутки. Сейчас у него в работе четыре бочки…
— Два фунта, это в месяц выходит полтора пуда?
— Пока да, но он сейчас ждет еще дюжину бочек. И только благодаря ему у нас будет, чем с инженерами американскими расплачиваться, когда они заводы достоят.
— Так ведь там и моют золота прилично…
— Хорошо если
Иван Алексеевич глубоко задумался — все же, хотя арифметику он и выучил, быстро считать в уме еще не мог. Но, когда все же посчитал, немедленно выдал мудрую мысль:
— Та прав, этому Цейдлеру нужно в ножки нам поклониться, а затем ему еще полста таких бочек сделать. А ты говорил, что от жидов пользы нет… а где он ртуть-то берет?
— Говорил, и снова говорить буду. Цейдлер из немцев остзейских, и, между прочим, потомственный дворянин, а как из камня золото доставать, он, когда по Африке путешествовал, подсмотрел. Ну как подсмотрел: он тоже горный инженер, увидел что-то интересное и изучил. А когда домой вернулся, то и всю потребную химию тоже выучил. Но еще бочки его мы выделывать не станем. Во-первых, сам Густав Фридрихович говорит, что рабочих, с этими бочками работать способных, у него нет и готовить их придется лет десять, не менее. Потому как он без ртути золото из камня вытаскивает, но каким-то страшным ядом. А во-вторых, яд этот он сам же и выделывает, и больше чем на шестнадцать бочек, выделать не сможет. Ну а в третьих, камня золотоносного все равно больше нам пока не добыть.
— Обидно…
— А ты меньше обижайся, больше думай о том, как люди пользу России принести могут. Товарищ Петров — он тоже какого-то химика приволок, который к американцам уехать не успел, чтобы лекарства из того, что коксовая батарея дает, делать. Для его фабрики пришлось почти на триста тысяч всякого у американцев закупить — но ведь людей-то потом мы лечить будем своим лекарством! За такое Федор Николаевич особо просил химику этому дом выстроить наилучший: сам-то он врач, знает наверное, что химик этот делать решил — и считает, что даже дом на манер губернаторского ему подарить не сильно много будет. Да, наверняка такую большую пользу хорошо если один из тысячи даст, но и остальные — если их к правильному делу приставить — убытка не нанесут. Я тебя в командировку в Омск отправлю, а чтобы с тобой тамошние большевики всерьез говорили, то назначаю тебя первым заместителем Председателя правительства.
Кузнецов в Омск съездил, и через две недели вернулся очень задумчивым — привезя с собой чуть больше ста человек, из которых почти восемь десятков были вовсе не инженеры, а железнодорожные рабочие. И договорился с Николаем Павловичем, что подробный отчет о поездке он ему даст двенадцатого августа. Однако разговор не состоялся: поздним вечером одиннадцатого пришла телеграмма от Сталина:
«Жду срочного исполнения обещания о помощи, поляки перешли в наступление»…
Глава 11
От Колчака Забайкальской Республике досталось два десятка новеньких американских «декаподов», не поставленные адмиралу еще полсотни оплаченных паровозов янки тоже привезли во Владивосток.
Тем более веским, что двадцать восемь уже готовых паровозов просто стояли в ожидании отправки (или переделки под американскую колею), а семьдесят пять, на которые подписался Колчак, по сути дела ему были просто проданы во второй раз. Что же до оставшихся двухсот пятидесяти – то почти две сотни, уже переделанные под западную колею, можно было легко и обратно переделать, а Николай Павлович согласился и такие, «бывшие в употреблении», принять — после ремонта и с небольшой компенсацией износа. А еще полсотни можно было быстро изготовить.
Аргумент же американского посланника в Хабаровске (который стал столицей объединенной республики после того, как Николай Павлович принял предложение Никифорова) о том, что «Ленин сам отказался принимать паровозы», Николай Павлович с негодованием отверг:
— Вы же сами не признаете его главой русского правительства, так что даже для вас его слова не могут восприниматься как официальное заявление. Вдобавок, контракт был не с Соединенными Штатами, а с конкретными компаниями.
— Но Соединенные Штаты думают…
— Побойтесь Бога! Соединенные Штаты — это страна, а страна думать не может! Думать могут люди — и вот люди пусть подумают, что им выгоднее: исполнить заключенные и уже оплаченный контракт или исключить саму возможность заключать какие-либо контракты в будущем. Вдобавок, я хочу сказать, что Забайкальская республика имеет и иные способы компенсировать финансовые потери… за счет других американских компаний. В других странах…
Пока янки все еще раздумывали над предложением (или ультиматумом) Николая Павловича, но ему стало вообще не до паровозов. Хотя паровозы в его замыслах все же играли существенную роль…
На самом деле телеграмма от Сталина была далеко не первой. Еще во время первой с ним встречи Николай Павлович отметил, что нарком по делам национальностей очень неплохо разбирается не только в некоторых особенностях межнациональных отношений, но и в военных делах, а приостановившаяся война с Польшей очевидно должна была продолжиться в самом близком времени — и «высокие договаривающие стороны» договорились об условных словах в телеграммах. Потому что ехать десять дней для того, чтобы обменяться мнениями по какому-то вопросу, а потом столько же ехать обратно довольно неудобно: пока едешь, вопрос может и закончиться. А потом другой вопрос появится, и даже жизнь исключительно в вагоне поезда не поможет хоть сколь-нибудь оперативно реагировать на быстро меняющуюся обстановку. Ну а обмен мнениями по телеграфу — занятие слишком уж публичное…