Бурый иноходец

СЕЙТКАЗИН ДАНАБЕК

«Хозяйство на грани разорения, а им нужны очередные реформы. И не какие-нибудь свои, а только те реформы, которые одобрены и спущены сверху. И результат сразу надо дать. А где его взять? Не в магазине же. Хотя как знать? Не удивлюсь, если отдельные деятели родного правительства молоко и мясо только в магазине и видели. Им не объяснишь, что село – не завод железобетонных изделий, а живой организм. Здесь иной подход нужен. Циркулярами и распоряжениями хлеба не вырастишь. Это уголь и нефть можно сразу взять и дать. И то придется для этого очень сильно постараться. А в сельском хозяйстве, чтобы что-то взять, надо сначала дать. А давать они не хотят. По мнению

отдельных руководителей, стране и так тяжело. Поэтому надо село разделить, поделить и раздать. Пусть сами хозяйничают и не отвлекают других от важных дел. Вроде как баба с возу, кобыле легче. Только кто эту кобылу завтра кормить будет? Она некормленая не только бабу, телегу возить перестанет. А следом и сама подохнет. Не сразу, конечно, со временем. А новую кобылу вырастить намного дороже будет. Но это ведь потом. Видимо, на это потом и рассчитывают. А сейчас есть другие вещи, интереснее села. Ну раз так, значит, будем преобразовывать его сами. Ведь сказано – реформировать, так чего бояться? Тем более дело нетрудное. Поделить имущество совхоза и раздать то, что останется».

Придя к итоговому своему решению, директор вышел из кабинета в приемную, окинул взглядом присутствующих и широким жестом руки пригласил войти.

Стулья в кабинете были в ограниченном количестве и расставлены вдоль дальней стены. Вошедшие поспешили сесть. Кто не успел, оставался стоять.

Это была любимая игра директора совхоза. Количество стульев должно было быть меньше числа людей, приглашенных на совещание. Их одновременно впускали в кабинет, и Арип Каирович наблюдал со стороны, как специалисты, толкая друг друга, пытались завладеть стулом. Конечно, смешного в этом было мало, но директора совхоза это забавляло.

Другая мебель в кабинете, кроме директорского рабочего стола и кресла, отсутствовала. Не было и общепринятого стола для текущих рабочих совещаний. Директор совхоза не любил совещаться. Считал, что он достоин большего, чем руководить отдаленным целинным совхозом в казахской степи. Поэтому Дарибаев только заслушивал доклады и давал поручения.

Будучи невысокого роста, с большой головой и маленьким тельцем с брюшком, он уподоблял себя Наполеону. Только единственным, что хоть как-то его сближало с Наполеоном, кроме маленького роста, была мания величия. Хотя нет, в мании величия он его превосходил. Вот и сейчас, усевшись в кресло, как на коня, он оглядел присутствующих и начал свою речь без предисловий:

– Не буду долго объяснять вам нашу диспозицию. Поступил приказ провести в кратчайшие сроки структурные преобразования с изменениями формы хозяйствования советской собственности, направленные на углубление реформ в агропромышленном комплексе и внедрение передового мирового опыта, для преодоления негативных последствий непродуманных действий и волюнтаристских решений отдельных руководящих товарищей, которые, как теперь выясняется, нам совсем не товарищи.

– Арип Каирович, шеф, нельзя проще сказать? Здесь же все свои.

Это с места подал свой голос главный зоотехник совхоза.

– Правильно, Мейрам Каланович, – встав со своего кресла и театрально взмахнув рукой, поддержал его слова директор совхоза. – Кругом все свои. И это погубит наше сельское хозяйство. Поэтому мы должны изжить кумовство и трайбализм в своих рядах. Должны забыть о своих родственных связях. Я первый изживу из себя этот анахронизм, этот пережиток прошлого, с корнем из своего сердца вырву атавизм трайбализма. Больше у меня нет родственников и друзей. С сегодняшнего дня я сирота.

И для пущего эффекта Арип Каирович поник головой и со стоном опустился в кресло.

Присутствующие не оценили эффектной речи директора совхоза. Недоуменно глядя на него, потом вокруг себя, они стали на всякий случай рефлекторно отодвигаться друг от друга, чтобы случайно не заподозрили в порочащих родственных связях. Все еще не понимая, к чему клонит Дарибаев и вообще зачем их собрали здесь, они стали тревожно поглядывать на дверь. Выработанный долгими годами непосильного умственного труда инстинкт самосохранения никогда их еще не подводил. И сейчас он им подсказывал, что скоро их будут чебурачить. Еще немного, и они все будут готовы кинуться к выходу из кабинета.

Но тут симптомы наполеонизма оставили директора совхоза. Придя в себя, вернее, вернувшись в свое первоначальное состояние, он призвал главных специалистов совхоза к порядку и тишине.

– А теперь о главном. Как вам известно, у меня состоялся важный разговор с главой администрации района. Не буду пересказывать его, так как это не ваш уровень понимания текущего момента.

– В общем, умом не вышли, если говорить прямо, – добавил Раскатов.

– Верно подмечено, – похвалил его Дарибаев. – Но выбирать не приходится. Не потому, что я так хочу, а потому, что не из чего. Так как вы у меня лучшие из худших. А может быть, худшие из лучших, – вдруг задумался директор над своими словами. – Неважно, – продолжил он. – Других у меня все равно нет. Так вот, главой администрации района была поставлена задача в кратчайшие сроки реформировать наше хозяйство.

– Как реформировать? – недоуменно спросил главный инженер совхоза Герман Исаков.

– Реформировать – это значит поделить, – объяснил ему главный экономист совхоза Мынгали Сенгалин.

– Все равно не понял, объясни обстоятельней, – попросил Исаков.

– Ну что непонятного? – стал объяснять ему на пальцах Сенгалин. – Реформировать – это значит поделить, разделить, распилить, обобрать, забрать, – сгибая на его руке пальцы, стал перечислять он известные ему способы реформирования сельского хозяйства.

– Как забрать? – не давая согнуть большой палец, переспросил Исаков.

– В твоем случае свою служебную машину, – силой загнул большой палец Сенгалин. – А в нашем случае хозяйство.

– А кто реформировать наш совхоз будет? – задал со своего места вопрос главный бухгалтер совхоза Ибрай Каяков.

– Правильный и очень своевременный вопрос, – поддержал его директор совхоза. – Сразу видно человека, который не бьется мыслями в потолок, а черпает из него информацию. Вот некоторые из вас задают вопрос, как будем проводить реформы, другие задают вопрос, когда будем проводить, а встречаются заблудшие люди, которые задают вопрос, зачем проводить реформы. Надеюсь, эти заблудшие персоны либо определятся, с кем они, либо не найдутся вовсе, – глядя на Германа Исакова, добавил он. – Другого вам в этой жизни не дано.

Под этим взглядом главному инженеру захотелось встать и уйти домой. Но он не посмел этого сделать.

– Вот сразу всем этим людям отвечаю – неважно. Неважно – как, зачем и когда. Важно – кто будет проводить реформы. И потом не всякую реформу можно назвать реформой. У нас ведь реформа может быть и для проформы, по принципу «не догоню, так согреюсь». И только яркая творческая личность может не только провести преобразования, но и объяснить их необходимость. А это уже не каждому дано.

– Вот поэтому реформировать наш совхоз доверили именно вам, – поддержал Дарибаева прораб совхоза Кожахмет Маликов.