Бутик модной мадам

Ветрова Ольга

– Я звоню в милицию! – сообщила я Шустрову и остальным. – Пусть они в этом разбираются.

– Не надо никуда звонить, – Виталий Максимович обрел, наконец, дар речи. – Успокойтесь, Виктория, это недоразумение. Я все объясню.

– Нет уж, спасибо. Не надо говорить, что вы купили шарф в подарок, а в газетку его завернули, чтобы потом красиво оформить и бантиком перевязать. Я лучше подожду выводов следствия.

– Эти вещи действительно были у вас в кармане? – напряженно спросила Ритка.

Она все-таки решила меня поддержать, хотя в ее неодобрительном взгляде

читалось: «Опять ты кашу заварила». Но, с другой стороны, вот они, улики, лежат на столе. Кто-то же принес их в наш штаб. А если, правда, убийца? Марго не собиралась докладывать милиции о происходящем в этих стенах, но и покрывать преступника она тоже не станет.

– Да, были в кармане, – выдавил из себя Шустров.

Хорошо, что он пока удерживается от желания свернуть мне шею. Ну и что! Ну выставила я его перед всеми в неприглядном свете, так сам виноват. Нечего таскать в карманах черт знает что.

– И зачем вам «эти вещи», чтобы задушить еще кого-нибудь? – с вызовом спросила я.

– Что вы, Виктория, скорее для самообороны, – нервно рассмеялся главный подозреваемый.

– То есть?! – воскликнула я. – Если к вам явится маньяк и уличит вас в грязных технологиях, вы первый набросите ему на шею удавку? А потом на его хладный труп спикирует газетка. Мол, кто с шарфом к нам придет, от шарфа и погибнет.

– У вас потрясающее воображение…

– Мне не нужны комплименты от убийцы!

– Я не убийца, клянусь вам.

– Тогда почему у вас оказалось орудие преступления?

– На самом деле вовсе не орудие, а, так сказать, аналог. Для психологического воздействия.

– Виталий Максимович, объясните по порядку. Мы устали от загадок, – потребовала Ритка.

– Хорошо, – Шустрову пришлось пойти на откровенность. – Мой источник в штабе Костина отказался продолжить работу. Пугливый оказался парень, хотя и бывший подводник. Я ему обещал удвоить вознаграждение за важные сведения. Но он уперся: мол, всех проверяют, прослушивают, мне проблем не надо. Тогда я и решил его припугнуть. Про душителя зловещие слухи ползут и у нас в штабе, и у них. Вот я и продемонстрировал ему шарф и газетные вырезки. Дескать, со мной лучше не ссориться, предвыборный маньяк на меня работает. И знаете, мой блеф подействовал. Парень снова стал шелковым. Может быть, я поступил некрасиво. Угрозы и все такое. Но это полезно для дела. Мы не можем лишиться информации с «другой стороны». Особенно учитывая, что они нечестно играют, норовят вытащить на телеэкран какой-нибудь давний скандал. Тут уж не до корректности, раз они с нами не церемонятся.

– Почему мы должны вам верить? – хмыкнула я. – Ваши объяснения выглядят довольно нелепо. Ведь ваш источник мог в милицию заявить.

– Вообще-то он слишком труслив для этого. Но даже если бы заявил, мне скрывать нечего. Я всего лишь купил на развале дешевый шарф и поработал ножницами с газетами – их же в нашем штабе полно. Разве это преступление? Я-то знаю, что никого не убивал. Думаю, у меня есть алиби на время всех убийств. Но если хотите, давайте позвоним в милицию, чтобы они это проверили.

Надо же! Шустров оправдывается довольно

убедительно. Но как узнать, правда это или блеф? Устроить ему очную ставку с тем, кого он запугал? Отвести его к ясновидящей? Нельзя позволить, чтобы преступник с хорошо подвешенным языком запудривал нам мозги. Но и сдать милиции ни в чем не повинного человека, опозорить наш штаб тоже как-то не очень. Если этот очкастый опер даже нас с Риткой подозревал, то уж в Виталия Максимовича он вцепится бульдожьей хваткой. Что же делать? Как поступить?

– Рит, давай позвоним Стасу, пусть проверит алиби нашего подозреваемого, но как-нибудь тихо, без привлечения тяжелой артиллерии, – предложила я.

– Кто такой Стас? – влез лысый бородач.

– Начальник убойного отдела. Но при этом наш знакомый.

– Нет, мы не будем звонить в милицию, – послышался голос, который здесь был решающим.

К нам присоединился господин Табуреткин.

– Мы же не хотим, чтобы конкуренты раструбили, что «мою правую руку» подозревают в убийстве. Даже если Максимыча завтра отпустят с извинениями, слух уже пойдет.

– А если он убийца? Вы позволите ему остаться на свободе, лишь бы избежать шумихи? – возмутилась я.

– Он не маньяк, – без колебаний заявил кандидат. – Мы с ним вместе договорились использовать шарф и газеты, чтобы припугнуть информатора. Так что я могу подтвердить его версию.

– Это другое дело, – обрадовался седой господин. – Слово депутата…

По мне, так они-то как раз болтуны.

– Раз так, можно обойтись и без милиции, – согласилась Ритка.

– Инцидент исчерпан, Виктория? – Шустров приблизился ко мне.

Я инстинктивно подалась назад и едва не врезалась в стенку. Не знаю, насколько можно верить этим политикам. Я же сама говорила, что господин Табуреткин пойдет на все ради рейтинга. Он вполне способен солгать нам. Может быть, душитель – это Виталий Максимович, а кого мочить, определяет его хозяин. Опера же подметили, что почти все убийства выгодны нашему штабу.

Ох, боюсь, мы с Риткой прибились к стае хищников…

– Давайте объявим перемирие, Виктория, – не успокаивался начштаба. – Я вовсе не сержусь на ваши разоблачения. Разве можно сердиться на такую симпатичную девушку? Я понимаю, вы хотели как лучше. Поймать злодея – дело благородное. Но я не злодей.

– Надеюсь, – неуверенно улыбнулась я.

– Значит, мир?

Он протянул мне руку. Пришлось подать свою. Ладно, притворюсь Красной Шапочкой, которая верит, что Серый Волк – это домашнее животное. Но сама продолжу приглядывать за подозреваемым в три глаза.

Шустров не пожал, а поцеловал мне ручку. Надо же, он все еще заигрывает со мной! Может быть, и вправду не виновен?

Окончательно обстановку в штабе разрядил капризный голос Ланы:

– Афанасий Иванович, какой дурацкий снимок хотят приляпать на ваш плакат. Вы же здесь на динозавра похожи: голова маленькая, туловище огромное. Давайте я приглашу Севу Сладкого. Это очень модный питерский фотохудожник. Он без ума от меня, поэтому согласится приехать в вашу дыру и поработать за довольно скромный гонорар…