Бяк-бяк-бяк-бяк
Шрифт:
— В каком смысле?
— В прямом. Сейчас двигатель в серию запустить невозможно: тут, если поглядишь, компрессор двухступенчатый, и осевой компрессор уже сам до пяти атмосфер давление поднимает. Но лопатки — чтобы весь двигатель не развалился — мы сделали из экспериментально сплава, который нам ВИАМ дал, но оказалось, что в промышленных масштабах этот сплав производить пока невозможно. Там используется скандий, ниобий, еще кое-что, что в стране практически не добывается — так что замах у нас получился даже не на рубль, а на сотни рублей. Но результат даже на копейку оказался пока недостижим. Честно говоря, я вообще не понимаю, почему ГОНТИ реферат нашего отчета в бюллетень поместили.
—
— Давай ее сюда, я подпишу. И ты это, если что по скандии с ниобиями прояснится, дай знать. В долгу не останусь!
В апреле на срочно созванной внеочередной сессии Верховного Совета единогласно была «удовлетворена просьба правительства Восточного Туркестана о вхождении в состав Союза ССР на правах республики». Лаврентий Павлович очень внимательно изучил присланный ему товарищем Кикоином отчет о «технической экспертизе возможности изготовления высокооборотных центрифуг с использованием новых сплавов» и довольно экспрессивно донес краткие тезисы этого отчета до Сталина и Молотова. Те поговорили с товарищами Курчатовым, Хлопиным и Семеновым, с министром химической промышленности Первухиным и министром цветной металлургии Ломако — а затем, в ходе визита правительственной делегации Восточного Туркестана, решили все остальные вопросы, касающиеся расширения Советского Союза.
Правда, большой радости населению этого Союза расширение немедленно не принесло, ведь новые территории требовалось «срочно обустроить», а объяснять в газетах, зачем нужно тратить миллиарды на создание мошной инфраструктуры в этой «горной пустыне» никто, естественно, не собирался. Впрочем…
В мае «в гости» у Иосифу Виссарионовичу напросился Роберт Людвигович Бартини, и пришел он в в кремлевский кабинет с большим свертком. С двумя свертками, просто они был маленький, а второй — действительно большой:
— Вот, Иосиф Виссарионович, мне тут прислали товарищи летчики подарок для вас, из Восточного Туркестана прислали.
— Правильно теперь говорить «из Уйгурской ССР». А что это?
— Полотенце банное, махровое. Очень хорошее, сам таким уже пользуюсь. Думаю, и вам понравится.
— Товарищ Бартини, вы пришли только чтобы мне полотенце подарить?!
— Ну да, но не только. Вот это — он показал на большой сверток, — полотенце, к использованию пригодное. А вот это — он показал на маленький, размером с небольшую бандероль с журналом внутри, — точно такое же полотенце, но подготовленное к транспортировке. Там эти полотенца в пресс запихивают, воздух выжимают чтобы оно много места не занимало.
— И что?
— Ткацкая фабрика в Урумчи таких полотенец производит до двадцати тысяч в сутки… может выпускать. Может, но не хочет: им их девать просто некуда пока. Но полотенце вест двести пятьдесят граммов вместе с упаковкой, то есть суточный выпуск может составлять пять тонн. И если эти полотенца раз в два дня оттуда к нам возить на самолете Т-117… Собственно, они одну партию так и доставили, когда самолет в горных условиях испытывался. Правда чтобы из этого блина сделать полотенце снова пушистым, его нужно намочить и снова высушить, но это-то нетрудно, а когда такие полотенца появятся в каждом магазине страны…
— Я понял. Сколько у вас сейчас машин в летном состоянии?
— Пока четыре. Перевозка одного полотенца из Урумчи в Ташкент будет стоить около двадцати копеек… двадцать две копейки, одной машины на линии будет вполне достаточно.
— А если сразу в Москву везти, то сколько доставка стоить будет?
— Ну, я не считал… думаю, около рубля. Нет, скорее около двух…
— А сами полотенца, они сколько стоят? Там, в Урумчи?
— Фабрика готова их отпускать примерно рубля по четыре…
— А у Москве такое полотенце…
— Сейчас похожие, но качеством гораздо хуже, по двенадцать рублей продаются. Хуже потому что в Вос… в Уйгурской республике качество хлопка гораздо выше. Однако я думаю, что тут даже не в цене вопрос: товарищи говорили, что такое полотенце для младенцев…
— Самолеты ваши сейчас за кем числятся?
— Три за ЛИИ, они испытания проходят. Один — за нашим таганрогским заводом.
— Свой самолет передавайте в ГВФ, целевым предназначением, я приказ сегодня же составлю. Обойдетесь без него какое-то время?
— Я потому и пришел. Обойдемся, через месяц у нас еще три машины готовы будут… через полтора… в конце июня или к началу июля.
— Вот любите вы, конструктора, про темпы производства… преувеличивать, но я не об этом спрашивал. Летчики, как я понимаю, будут ваши — без них-то обойдетесь?
— Ну… до июля обойдемся.
— Озадачим ЛИИ подготовкой новых, но что всех в июле вернем, обещать не стану. И — спасибо, ваша идея сейчас нам много проблем снимет…
В разоренной после войны стране, где обычное вафельное полотенце шло чуть ли не разряду предметов роскоши, появление в свободной продажи роскошных махровых банных полотенец, да еще разукрашенным рисунками разными, стало — кроме всего прочего — и знаком того, что война уже полностью закончено и страна уверенной поступью идет к коммунизму. Ну или еще к чему-то, но явно очень хорошему. Народ особо в «измах» не разбирался, а власть слово «коммунизм» по пустякам в прессе не трепало — но товарищу Бартини вообще это было неинтересно. Он и к Сталину-то с полотенцем пришел чтобы показать, что его новый самолет не только танки возить нужен. Правда насчет производительности полотенечной фабрики он ошибся, примерно в четыре раза ошибся — это если про банные полотенца говорить. Однако ткацкие фабрики той, что в Урумчи, не ограничивались — и уже в конце лета на линию встали два самолета, получивших индекс Ба-2. Четный, так как нечетные номера теперь «по правилам» присваивались исключительно истребителям.
Военно-транспортная авиация самолеты тоже порадовалась, а по результатам испытаний выдала два новых задания. Первое — танковой промышленности, по поводу изобретения и производства танка весом в двенадцать тонн. А второе — Роберту Людвиговичу, на предмет изобретения самолета, который и Т-34 по воздуху перетащить сможет. Точнее даже, Т-44: в задании указывалась масса перевозимого груза в тридцать две тонны.
Владимир Михайлович Мясищев, после того как на очередном заседании конструкторов в МАПе все получили новые задания, с усмешкой ТЗ, выданное Бартини прокомментировал:
— Роберт Людвигович, я бы на вашем месте в проект пяток тонн резерва заложил: мне кажется, что в НИИ ВВС не в курсе, что уже два года Т-54 выпускается, а он тридцать шесть тонн весит.
— А вы откуда параметры этого танка знаете?
— А ко мне уже вояки, причем сухопутные, с предложениями такую машину сделать, пробовали подъехать.
— А вы…
— А я сказал, что если им очень хочется кидаться танками вместо бомб, то они по адресу обратились, потому что мои самолеты на посадку с полной нагрузкой не рассчитаны. Мои — взлетели с перегрузом, отбомбились — и на посадку с чистой совестью и пустыми бомбоотсеками. Но это так, в качестве трепа было — а вам-то задание всерьез выписали.