Бяка Ада и Тридесятое царство

Цветкова Марианна

— Ух, для этого нам надо найти какое-нибудь укрытие. Не можем же мы лечь посреди коридора, нас ведь по всей стране ищут! Помнишь, Леший говорил, что здесь колдо-камеры везде? А вдруг Верховная нас увидит по бякобуку?

— Не увидит, она уже дрыхнет.

Они долго брели по лабиринту в поисках укромного места, но все двери, как назло, были заперты, а коридоры — прямые и голые. Тут не то, что спрятаться, зацепиться было не за что.

Один раз они сделали привал, съели свои рябиновые ожерелья и снова пошли. И вдруг они услышали шум где-то вдали. Друзья пошли на звук. Шум все усиливался, вскоре до их ушей донеслось

журчание и плеск воды. Коридор все расширялся, и в конце концов влился в огромный подземный зал, где со стены, грохоча и пенясь, падали струи воды.

Задрав головы, Ада и Вилли долго смотрели на высокий, как небо, каменный купол. Они наблюдали, как наверху рождается, словно ниоткуда, белая пена, и стремглав несется вниз, чтобы упасть в небольшое подземное озерце, раствориться в мутной воде и улизнуть потом через один из каналов подальше отсюда. Водопад страшно грохотал.

В голове Ады, перебивая друг друга, роились мысли: "Я где-то слышала, что вода всегда ведет наружу. Значит, если мы поплывем по одному из каналов, то выберемся из этой пещеры на берег озера. Или в само озеро. А если придется нырять? Я ведь не умею плавать, а колдо-маску потеряла".

Бяка окунула ногу в воду. Вода была холодной, как лед. "А что, если в подземном озере тоже живет Водяной? Или пиявки? Или жабы-убийцы? — подумала она и спешно выдернула ногу из воды. — И почему потолок такой высокий? Может быть, мы добрались уже под землей до Черных холмов, и это город злыдней? Что-то здесь не так, я чувствую, здесь пахнет колдовством."

— Ух, какая красота! — прокричал Вилли, стараясь перекрыть шум водопада.

— Красота… — глухим, загробным голосом ответило эхо.

— Ух, я очень хочу есть! — снова крикнул Вилли.

— Хочу есть! — зловеще прошептало эхо.

— И эхо здесь какое-то странное!

— Ничего странного… — отозвалось эхо.

Вилли испуганно уставился на Аду.

— Ух, это ты сказала?

— Я молчала…

— Она молчала, — подтвердило эхо.

И тут над подземным водопадом начали сгущаться облака. Сначала они были похожи на обыкновенные перистые облака, чуть позже — на "ведьмины косы", а потом превратились в настоящие грозовые тучи. Тучи заволакивали весь зал, медленно подбираясь к застывшим от ужаса существам.

— Так вы и есть мои жертвы? — раздался голос, страшнее которого Ада не слышала в жизни. "Пещерный дух", — промелькнуло в голове.

Тучи вдруг стали приобретать неясные очертания, и вот в воздухе повисла серая мышь с горящими ненавистью красными глазами.

— Еще никогда жертвы не приходили ко мне сами… — прошептала мышь. — Обычно их кладут связанными… на камни…

Мышь рассеялась в воздухе, потом тучи приобрели очертания огромной козы, а затем начали превращаться в кабана. Причем красные глаза горели в воздухе на одном и том же месте.

— Наверно, Пещерный дух принимает облик тех, кого он съел, — прошептала Ада. — Ведь сам он бесплотен. Он не выглядит никак. Его просто нет.

— Это меня-то нет?! — кабан с налитыми кровью глазами сипло расхохотался. — А ты — есть?

Ада и Вилли, не сговариваясь, бросились бежать. Они пулей неслись по коридору, слыша за спиной топот кабана и чувствуя, как шерсть на затылках шевелится под его влажным ледяным дыханием.

— Ада, у тебя же в руках кнут превращений! — крикнул Вилли. — Наколдуй мне палку, и я убью его. Наколдуй ружье, топор,

или камень, наколдуй же хоть что-нибу-у-удь!

Вилли задыхался, а клыки кабана уже едва не касались его пяток.

"Что же наколдовать? — думала Ада, мчась по лабиринту. — Что мне сейчас нужней всего?"

— Выход!!! Мне нужен выход из пещеры! — крикнула бяка и из последних сил хлестнула кнутом по стене.

В этот же момент стена разверзлась, и существа увидели узкий проход сквозь череду таких же каменных стен и коридоров. В конце прохода, совсем недалеко от них, сиял лунный свет.

Существа продолжали бежать, не оглядываясь, хотя и чувствовали, что преследователь отстал — то ли кабан оказался слишком толст для такого узкого коридора, то ли владения Пещерного духа заканчивались вблизи от деревьев и света…

Как только Ада и Вилли выскочили наружу, стена пещеры захлопнулась, и неведомая сила швырнула их в густую траву.

— Выход, выход, — без устали повторял Вилли, вдыхая родной запах зелени, земли и муравьев. — Ада, ты нашла верное слово. Нам нужен был выход. Ты настоящая колдунья…

Они оба погрузились в крепкий и сладкий сон. Думать о том, чтобы получше спрятаться, не было больше сил. Будь, что будет…

Глава 22. Волшебный сон Ады

Аде приснился сон. Удивительный сон, очень похожий на явь.

И приснился ей дом Лешего, и сам Леший. Уставший и не совсем еще отмытый от оранжевой краски, он сидел за столом и хлебал крапивные щи. Добрыдень суетился у печи.

Потом Леший отправился спать в свою комнату.

Ада отчетливо видела, как покоится на подушке голова Лешего, как подрагивают его веки. И Ада увидела его сон.

Ему снилась вода, много воды, целое озеро или даже море. Он плыл в утлой лодчонке без весел, всецело отдаваясь на волю волн. Солнечные зайчики весело приплясывали на зеркальной глади, синяя вода сливалась с голубым небом, а линия горизонта растворялась вдали. Леший безуспешно пытался понять, где кончается море и начинается небо, когда из воды вынырнули две русалки. Они были одинаково красивы холодной русалочьей красотой и вели себя довольно тихо, пока рядом не появились еще три их подруги. Тогда они все вместе схватили лодку и начали раскачивать ее на воде, извиваясь в колдовском танце. Голова у Лешего закружилась: небо — море — небо — море — синие русалочьи глаза — небо…

"Как хорошо, что это только сон," — подумал Леший, и, словно назло ему, лодка превратилась вдруг во сне в кровать, а красавицы-русалки — в отвратительных кикимор. Кикиморы подняли кровать на плечи и вынесли из озера. Вода стекала по их грязно-рыжим волосам, мокрые рубахи облепили тела. Леший с трудом разлепил глаза, но кошмар продолжался: он лежал на кровати не в силах пошевелиться, а в комнате в лунном сиянии водили хороводы пятеро кикимор. Они напевали заунывную полуночную песню:

Стыдно мне, матушка, стыдно мне доченьке, Что не спала ноченьку, а ходила на реченьку, Поесть человеченки… Костерок на бережку, а из лесу: "Ку-ку!"