Былицы-2
Шрифт:
Тут не выдержала и вторая девица, лицо руками закрывая, шею длинную в плечи пряча, как давай реветь, что есть мочи.
– Ох, и глупая ты, Варя, – прижала к большой груди злобную девицу. – Ох, и неразумная! Надо было б тебя по молодости лупить, чтоб всю гордость ненужную с пылью выбить. Да упущен момент.
Еще больше завыла Лебедка.
– Никто на мне жениться не хочет… Только пустышки с глупышками на вроде Лидуськи всем нужны…
– Опять-двадцать пять! Да с чего ты, дуреха, решила, что можешь другим оценки ставить?! Ведь Бог к тебе смилостивился – послал подругу
– Что мне делать подскажи…?
Гладила Павлина Куприяновна неразумную сироту по голове и думала. А надумала – сказала:
– Сама давеча размышляла про вас… Вот ведь как получается, деточка, может все хорошо начаться, как у тебя в семье родительской, а потом все испортиться. Пошла-поехала кривая: не смогла мать свой характер унять, не смог отец вразумить ее окаянную, и научили тебя с претензией на мир смотреть. И хоть тысячу книг прочти, а коли главное не наросло, – без пользы они.
А может плохо начаться, да хорошо кончиться. Ведь Лидия, подружка твоя, на пепелище семейном росла, никому не нужная, а урок усвоила, что по-хорошему всегда надо. И голова с сердцем стали дружить у нее, а руки работу делать, какую Бог пошлет. И оценила судьба ее пользу и вернула отобранное.
– Так я просто счастливая жить хочу, – ревела девка.
– Так ведь все хотят! А кто больше всех жалуется – тот больше всех и хочет, только делать ничего для счастья своего не желает. Лишь о себе думает.
– Помоги мне, Павлина Куприяновна. Дай совет, нет больше сил ждать. Все свои рецепты перепробовала.
– Сердце ведь не калоша, что б растянуть его по желанию. Только горе или нужда сердце злое размягчают и увеличивают. Я-то дам совет, да разве ты ему последуешь?
– Все сделаю! Лишь бы больше не злой ходить.
– Тогда слушай и запоминай: коли хочешь счастья истинного – доверься дороге, что судьба тебе уготовила. Прими все, будто подарок долгожданный.
Подняла голову, посмотрела удивленно девушка на женщину мудрую и слезы просохли.
– Как в сказке… – мечтательно молвила Варвара.
– Да, как в сказке, – серьезно повторила староста, и по-матерински по волосам девушку погладила.
– Выходи замуж за первого кто тебя позовет. Полюби его как самого лучшего из людей. Прими со всеми недостатками и разгляди достоинства. Помоги ему стать лучше, чем он есть. А вместе с ним и ты раскроешься. Оттает сердце ледяное. – Улыбнулась Павлина Куприяновна, видя, что слова ее находят ответ в сердце девушки. – А коли будешь стараться от души, – и впрямь разбогатеете, облагородитесь, поднимитесь. Обрати зло в добро.
– Спасибо, тетенька, – поцеловала просительница руку старосты. – Спасибо тебе большое! Разреши иногда к тебе заглядывать, послушать речи твои мудрые?
– Конечно, приходи, Варя, – обрадовалась Павлина, – я старая становлюсь, люблю поболтать.
Девушка встала, поклонилась и ушла лицом светясь.
Луна полная осветила деревню светло-светло как днем, хотела Павлина Куприяновна спать пойти, да сердце мучило дело незаконченное.
Подошла к столу мужнему, где Кронид Егорыч думы думал, открыла книгу Путевую Дворовую и, глядя в окошко задумчиво, записала в графе: Алена Никитина – пропала без вести.
А Варвару с этой ночь лунной записала в правую сторону. И сердце старосты на место встало.
Пошла спать укладываться, ибо поутру после бессонной ночи только молодые весело на работы бегут, а старым костям – покой нужен.
Конец
«Староста маленечко злится»
Часть первая. Староста жалуется.
Жизнь в деревне Вечканово текла размеренно и своим чередом: кому слаще свеколки с медом запеченной, да чаем сладким с чабрецом за столом дубовым в семье дружной под смех родни любимой; у других скучно и тоскливо – в одиночестве при лучине потухшей, в досаде на судьбу окаянную; у кого сытно и потно – в пене пивной да в солениях жирных; у кого в празднике именинах; а у кого в горе безутешном о потере невозвратной. Одним словом, суета сует, да всем по горошку, что уродился от посевов сердечных по весне благодушной. Что посеял, то и пожнешь – как в народе говорят.
А в домике расписном, что посредь деревни доброславной, разросшейся до пределов городских от жизни спокойной и размеренной, жила-была староста премудрая, многоуважаемая Павлина Куприяновна.
Лежала староста на печи, укрывшись пуховыми одеялами, да встать не могла от кашля безудержного, что обуял старушку. Мучилась, да не жаловалась, в помощь ни друзей, ни родственников любимых и любящих, по первому зову готовых примчаться не звала, хоть и тяжело приходилось одной жить, о хозяйстве, дворе, доме большом заботиться.
И пироги сдобные, невестками с утра припеченными, на столе на тарелочке с голубой каемочкой располагались – да кусок в горло не лез.
И травы лечебные под потолком висели, внуками по лету припасенные с полей да лесов, чтоб хвори враз выгонять – да сил не хватало хозяйствовать.
И соседи добрые под боком, прибежали б – только свистни. Да не было настроения видеть ни души в этот хворый час.
Так лежала и кашляла натужно, телом сотрясаясь.
Как вдруг в дверь кто-то постучал. Не хотела, было, Павлина Куприяновна вставать – так гости вечерние не званые в окно давай трезвонить, стекло колотить.
Поднявшись кряхтя, побрела староста открывать. И днем и ночью отдохнуть премудрой не давали человеческие напасти – и денек поболеть нельзя.
А сени весело открылись, замками распахиваясь, и влетела, в объятия падая, давняя подруга Павлины Куприяновны, – Галина Будимировна, что много лет назад замуж вышла за славного мужа соседней деревни, куда пешком два денька топать из Вечканово. И хоть хмуро Павлина Куприяновна от болезни неприятной встречала, завидев давнюю любимую подругу, что сто лет в обед не виделись, разулыбалась, объятия широкие расставляя, щеки бледные для поцелуев подставляя. Всегда радостно друзей верных узреть, не смотря ни на что. Расцеловались, наобнимались, наохались да наахались, и пошли-таки в дом за стол садиться чаепитничать.