Шрифт:
Людмила Козинец
Было, есть и будет
Доктору А. М. Кашпировскому
...Говорила бабушка, разбирая мягкими коричневыми пальцами сырые травы:
– Берегись, дитя, простуды, лихого человека, а пуще всего зелена вина да дурного глаза...
Я сидел у печки, отогревая зазябшие по вечерней росе руки, и сквозь дремоту слушал бабушку. В чистом доме светятся вымытые дресвой некрашеные полы, застеленные полосатыми половиками, сплетенными бабушкой за многие долгие зимы. Я любил смотреть, как бабушка распускала на ленточки всякое старье, потом навивала на веретено тугие клубки, которые так весело гонял по горницам разбойный котенок. А затем бабушка укладывала клубки в фартук и садилась у окна с большим
В доме стойко держался горький запах череды и полыни, бабушка вязала в пучки луговое разнотравье, пальцы ее расправляли цветы и стебли, и журчала, переливалась ее скороговорка. Про одолень-траву, что горит белыми звездами на глади русальих затонов, про цветок "сто ключей", про мужик-корень, про кудрявую сарану, что выросла из простреленного сердца казака...
– Ты колдунья, ба?
– А нет, дитя. Где ж тут колдовство? Травы мы с тобой сами собирали, белену и дурман обминули, да и то сказать - никакого колдовства в белене и дурмане нету, просто ядовитое зелье. А время для сбора известное- от Андрея Наливы до Ивана Купалы. А ты помнишь ли, как зимою на санках в прорубь влетел? Только и спасла тебя, что травами. Липовым цветом да бузиною, крапивою, мать-и-мачехой...
Но дикая красота вороха цветов на столе заставляет меня желать чего-то необыкновенного, и я спрашиваю у бабушки:
– А бывают колдуньи, ба?
– Не видала, дитя. Вот в кино разве. Была такая картина про ведьму одну. Ой, баска девка...
– "Зелена вина да дурного глаза"... Что это, ба?
– Про вино и сам узнаешь, чего доброго, а уж это... А про дурной глаз расскажу. Чур, уговор, не смеяться над старухой. Над речкою дом с голубятней видел ли? Так вот... Годов тому... да, перед самой войной, жил там человек один. Федором звали. Пришлый он был на селе, да человек злой, завистливый, и не полюбили его наши. Задевать не задевали, а не любили. И поссорился он с соседкой...
Бабушка таинственно понижает голос, кося круглым глазом на темные уже окна.
– Год прошел. У соседки сын родился, муж ее из больнички привез, ну, и гулянку сладили, как водится. Сосед-то пьяней вина, веселый, доброй, а Федора все ж не позвал. Только тот и сам пришел. Постоял на пороге, шапку сломил, да и к столу. И тут-то мать молодая и помяни ему обиду, а он ничего, усмехнулся только. А рюмки не выпил, дитя попросил посмотреть. Ну, вынесли дитя, не поопасились. Как глянет он на младенца, как глазами вопьется... Мать обомлела, страшно ей чего-то стало, а и шелохнуться не может. Постояли так-то, потом Федор глаза отвел да и вон из избы. А младенец-то... Падучая его бить начала. Через месяц и помер.
Бабушка скорбно вздохнула, покачала головой, спрятав руки под фартук.
– Есть люди с дурным глазом: глянет на тебя, а с тобой беда и приключится.
– От взгляда? Не может быть!
– А не знаю, дитя. На свете много чего бывает.
Это так.
В лаборатории у меня сидит парнишка, Сережа. Шестнадцать лет, в кибернетики собирается. Взглядом стрелку на шкале любого прибора отклоняет. Именно взглядом и именно почему-то стрелку!
Обнаружилось это случайно - развлекался Сережа на уроке физики. К нам в лабораторию явился сам, таланты свои продемонстрировал и пошел по отделам. Глаза горят: кнопок, рычажков и тумблеров сколько! А мы с Андрюшей прилепились на подоконнике покурить, мозгами пораскинуть. И как же это все прикажете понимать? Пятьдесят четыре опыта провели - ни одного срыва. А тут... Уводили Сережу в другую комнату, экранировали - не шелохнется проклятая стрелка. А как пацан прямо на нее уставится - ползэт! Потом хитромудрый Андрюша ее заклинил. Так она вообще сломалась.
Ну, Сережа еще ладно: парень смышленый, настроен мирно и к талантам своим относится с юмором.
А вот на прошлой неделе забрела к нам одна дамочка. И где они такие шляпки берут? Лично я подобные сооружения с перышками и вуалью в мушках только в исторических фильмах видел.
Дамочка уселась на стул, внимательно поглядела на меня из-под блестящих век и понесла такую чушь, что через пять минут я поинтересовался, кто ей выписал пропуск. Пропуска у нее не оказалось, как она попала в институт неизвестно. Не исключено, что прошла сквозь стену. Дело, видите ли, оказалось в том, что по ночам дамочка слышала потусторонние голоса и вот пришла к нам за помощью.
Так мне и надо. Нечего было измываться над заезжим репортером и рассказывать ему байки из фольклора психотроников. Но ведь слушал же как! Приятно было посмотреть! Мы его прогнали через две сотни вопросов на ходу составленного "теста" и с шаманским видом вручили ему "психологический портрет".
Мальчишество, конечно, стыдно. Но последствия оказались самыми непредвиденными. После публикации материала нам писали, звонили, нас ловили дома и на работе. Все требовали от нас чудес. И мы их совершали. Я, например, мимоходом вылечил от алкоголизма соседа, навсегда избавил от головных болей вахтершу института тетю Галю и отучил одного знакомого двоечника от вредной привычки грызть ногти. И без всякого гипноза. Воистину, вера горы движет.
А вообще-то у меня есть крупный шанс погрязнуть в дебрях мифов, суеверий, легенд и слухов. Падок я на все это, каюсь. Уж слишком люблю отпускать на волю свое коварное воображение. Люблю посидеть с решетом на берегу океана знаний. При желании из любой легенды можно высеять просяное зернышко истины. Только вот где взять на это время? Свободный поиск... мечты голубые... Ох!
Со смешанным чувством восхищения и досады вспоминаю длинного, худого, унылого человека - экстрасенса Коробова. То, что Коробов - экстрасенс, не я выдумал. В протоколе опыта черным по белому записали, во мудрецы. Кому теперь такой протокол покажешь?
Коробов не медик. Анатомию знает очень и очень приблизительно. Не практиковал. Демонстрация его возможностей проходила так: Коробов минут десять ходил вокруг больного, всматривался, близоруко щуря глаза, иногда подносил раскрытую ладонь к телу объекта наблюдения и замирал. Объект косился на Коробова с недоверием.
Что мне в Коробове понравилось - так это полное отсутствие театрализации зрелища. Он отчаянно смущался и не строил из себя мага и волшебника. Потом больного увели. Коробов принялся объяснять и был встречен врачами в штыки. У медиков накопился очень крупный счет к дилетантам от врачевания. После бурного обсуждения кто-то додумался дать Коробову анатомический атлас. И Коробов, водя по рисункам пальцами, довольно толково объяснил, что вот здесь, здесь и здесь его ладони стало очень больно, а вот здесь - горячо. Затем он увлекся, начал подробно рассказывать, что именно чувствовал. И при переводе на язык медицинских терминов получился вполне толковый диагноз. Как мне потом под большим секретом сознался один из бывших там медиков, заключение Коробова совпало с данными обследования больного в клинике. Только все равно эта история последствий не имела.
А какие, собственно, нужны последствия? Чтобы Коробова немедленно взяли в клинику на должность штатного диагноста? Или чтобы какой-нибудь солидный институт бросил все и занялся исключительно Коробовым?
Я сдал ключи и побрел домой. В пути меня согревала мысль о большой, толстой, пряной котлете, которую я бессовестным образом зажулил во время вчерашнего набега гостей. Гость нынче пошел дисциплинированный, со своими харчами приходит, особенно если экспромтом, зато и съедает все подчистую. Но я уже научен.